Из архива редакции.

[Very Black Butler]

ЧАСОВАЯ МАСТЕРСКАЯ "Лозз и сыновья" НА РИДЖЕНТ-СТРИТ СНОВА ОТКРЫТА!

Известнейшая часовая мастерская на Риджент-стрит вновь открыта для посетителей. Часы всех моделей, напольные, настольные, наручные, брегеты, самый тонкий механизм смогут починить в считанные минуты в часовой мастерской "Лозз и сыновья".
У этой мастерской печальная судьба: все помнят, как больше года назад внезапно вспыхнувший пожар унес жизнь молодого наследника дела, Кеймрона Лозза. Кеймрон, единственный сын Элджерона Лозза, наследовал дело отца, но все видели, что это давалось ему тяжело. У юноши был талант художника, а не дельца. Но тем не менее в память о своем отце он делал все, что мог, и марка "Лозз и сыновья" оставалась на пике популярности долгие годы.
После того, как Кеймрон погиб в пожаре (злые языки говорили о самоубийстве, но всему виной, конечно же, неосторожное обращение с масляной лампой), лавка долгое время стояла запертой. Наследники сделали ремонт, но вести дело дальше отказались и продали лавку.
Всем известный лондонский адвокат, славный своими успехами, Доминик Паттерсон, являвшийся так же душеприказчиком Кеймрона Лозза, устроил все наилучшим образом.
Нынешний хозяин лавки, Бран О'Келли, говорит, что хочет оставить за мастерской прежнее название. И надеется, что и прежние клиенты вскоре к нему вернутся.
Торжественное открытие лавки для посетителей произойдет 11 ноября 1888 года.

Э. Таккер
The Times

@темы: Архив редакции

---

[Very Black Butler]

ВОЗРОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ! ПРЕМЬЕРА "ДВЕНАДЦАТОЙ НОЧИ"!

И снова со сцены знаменитого театра "Савой" зазвучат слова великого Шекспира! Что на этот раз уготовлено публике? Настоящее возрождение легенды. Известная комедия "Двенадцатая ночь", столь любимая лондонской публикой за искрометный сюжет и остроумные диалоги, вновь будет поставлена на подмостках "Савоя". Это здание, полное электрических ламп и алого бархата, снова готово встречать самых дорогих и важных гостей!
Итак, лондонская публика, приготовьтесь: 11 марта 1889 года вы увидите представление, которое не забудете никогда. Ведь в роли герцога Орсино выступит восходящая звезда сцены, чье имя уже вовсю гремит на территории Англии, Шотландии и Северной Ирландии - Элфрид Фергас! Его голос пленяет женские сердца, а стать и доблесть не оставляет равнодушными и мужчин, он очаровывает всех, кто только видит его в свете огней рампы!
Все критики Великобритании сходятся в одном: Элфрид Фергас это уникальный бриллиант английских подмостков. И те редкие счастливчики, кто уже видел его в процессе репетиций, в один голос утверждают: это сам Дэйл Редклифф вернулся с того света, чтобы еще раз произнести возвышенные слова: "Любовь питают музыкой!..."
Остается надеяться, что Фергас не повторит трагической судьбы своего предшественника, и история его герцога Орсино не обернется столь трагическим исходом!
Напомню, что впервые "Двенадцатая ночь" была поставлена в 1611 году, за два года до пожара в театре "Глобус", и Дэйл Редклифф стал первым и самым известным исполнителем роли Орсино.
Приглашения на премьеру уже разосланы всему цвету английской публики. Пройдет совсем немного времени -- и больше тысячи зрителей единомоментно замрут в ожидании прекрасного представления. Не пропустите! Это редкостная удача!
Для семей, в которых подрастают юные леди, это будет прекрасным поводом показать их свету.

Э. Таккер
The Times

@темы: Архив редакции

---

[Very Black Butler]

КАТАСТРОФА В ИСЛИНГТОНЕ!

Страшная трагедия потрясла спокойствие январского вечера. «Передвижной цирк Голдмана», по традиции каждую зиму появляющийся в Лондоне с целой серией потрясающих представлений с 1619 года, в этом году не сможет дать торжественное представление в Ислингтоне. Взрыв огромной мощи и неясного пока происхождения полностью уничтожил стоянку передвижного цирка, навсегда лишив преданных зрителей и чувственного обаяния нынешней хозяйки цирка Клары Голдман (пра-правнучки Мориса Голдмана, основателя цирка), и диких зверей, и потрясающих воображение акробатов, заклинателей и наездников!
Этот взрыв унес не только жизни Клары Голдман и ее мужа Пола Фримена, которые оказались в самом эпицентре взрыва. Двадцать человек — почти вся труппа, среди которых были любимцы публики братья Гардманы, наездница Литтл и укротитель тигров Уильямсон — так же погибли.
Редакция The Times выражает соболезнования зрителям, оставшимся без дорогих сердцу артистов: ведь столь многие из них ждали этого представления.

КАТАСТРОФА В ИСЛИНГТОНЕ: ПОДРОБНОСТИ! ПОГИБЛИ ЗРИТЕЛИ!

Редакция The Times получила подтверждение, что взрыв произошел непосредственно перед началом представления, когда уже начинали собираться зрители. Таким образом, несколько представителей высоких семей найдены и опознаны среди погибших вечером двадцатого января.
The Times выражает соболезнования семьям маркиза Николсона, графа Арнольда, графа Бакера, виконта Бариза, маркиза Уолтера, герцога Торндайка, графа Милтона, графа Блейка, виконта Далтона и генерала Робинсона. Эта непоправимая утрата причиняет нашим сердцам невыразимую муку.

@темы: Архив редакции

---

Викторианская эпоха: хронология

[Very Black Butler]

Предполагается, что все, или почти все, присутствующие на игре персонажи так или иначе активно вращаются в обществе, живут светской жизнью и в курсе происходящего.
В 1834 – Чарлз Бэббидж сформулировал идею и основные принципы работы «аналитической машины», которая являлась прообразом современного компьютера.
А вот какие открытия и события потрясли Британию, начиная с 1837 года, года, в который восемнадцатилетняя королева Виктория взошла на трон.

1837 -- изобретена Азбука Морзе.
1839 – Уильям Генри Фокс Тальбот впервые выступил с обоснованием негативно-позитивного процесса в фотографии, названного им позже калотипией.
1840- Британия устанавливает свой контроль над Новой Зеландией. Первая почтовая марка «Черный пенни» поступает в продажу
1842 – Выходит закон, запрещавший женщинам и детям работать в шахтах.
1846 – проведена первая операция с применением анестезии.
1847 – принят акт, запрещавший женщинам и детям, не достигшим 18 лет, работать более десяти часов.
1848 – Впервые в Англии созданы курсы для учителей-женщин.
1850 -- построена целая сеть железных дорог.
1851 – изобретение швейной машинки «Зингер». Начало золотой лихорадки в Австралии. Открытие Великой выставки в Хрустальном дворце Лондона.
1852 -- Закончено строительство нового здания парламента.
1855 – Жан Батист Жолли открыл первую химчистку. Налажено промышленное производство безопасных спичек
1858 - проложен телеграфный кабель через Атлантический океан, связавший Англию и Америку.
1859 – инженером Джорджем Пульманом был произведен первый спальный вагон повышенной комфортности – так называемый «пульмановский вагон». Опубликован главный труд Чарлза Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора…», который произвел фурор в обществе. Уилки Коллинз создает первое детективное произведение «Женщина в белом». Изобретение электрической лампочки Джозефом Своном.
1860 - виги и тори оформились в консервативную и либеральную партию
1861 -- Смерть принца Альберта. Начало викторианского траура.
1863 – Джордж Пульман создал первый вагон-ресторан. Пущена первая в мире линия метро (в Лондоне).
1867 -- Изобретение пишущей машинки. Хирург Джозеф Листер выдвинул идею, что раневая инфекция, приводящая к огромной послеоперационной смертности, вызывается живым заразительным началом, внесенным в рану извне, и впервые разработал теоретически обоснованные мероприятия по борьбе с хирургической инфекцией, благодаря чему процент смертей после операций сократился с 45 до 15.
1868 - последний преступник из Англии сослан в Австралию.
1870 – умер Чарлз Диккенс. Изобретение детской коляски и бутылочки с резиновой соской для кормления младенцев молоком.
1875 – установление контроля Британии над Суэцким каналом.
1876 - изобретение телефона Александром Беллом. Королева Виктория провозглашена императрицей Индии.
1877 -- Изобретение фонографа Томасом Эдисоном.
1879 -- Изобретение лампы накаливания Томасом Эдисоном.
1880 -- поступление в широкую продажу наручных часов, преимущественно женских.
1882 - парламентский акт, позволявший женщине распоряжаться ее недвижимостью. Британия устанавливает контроль над Египтом. Изобретение электрического утюга.
1883 - публикация романа Роберта Стивенсона «Остров сокровищ».
1884 - в Лондоне на Оксфорд-стрит открылся первый общественный женский туалет. Избирательное право получили большинство мужчин среднего класса.
*1885 - смерть Винсента Фантомхайва.
1887 - выходит первый роман Артура Конан Дойла «Этюд в багровых тонах», который познакомил читателей с Шерлоком Холмсом. Королева Виктория празднует золотой юбилей своего правления.
1888 - ветеринар Джон Бойд Данлоп получил патент на изобретение пневматических шин. Джек Потрошитель терроризирует Лондон.

@темы: Матчасть

---

Викторианская мораль

[Very Black Butler]

Поговорим о морали: о том, что в целом и является отражением викторианской эпохи. Ханжество, чопорность и вежливость. То, что стало в итоге хрестоматийным определением "истинных англичан".

То, что ценилось в обществе:
- Чувство долга и трудолюбие.
- Респектабельность: смесь морали, строгости и приспособления к общественным стандартам (обладание хорошими манерами, владение хорошим домом, регулярное посещение церкви и благотворительность), именно она отделяла средний класс от низшего.
- Благотворительность и филантропия: занятие, привлекавшие многих состоятельных людей, особенно женщин.

В семье царили патриархальные порядки, поэтому одинокая женщина с ребёнком становилась маргиналом из-за широкого распространения представления о женском целомудрии. Сексуальность подавлялась, были чрезвычайно распространены жеманство и ханжество.
Колониализм также был важным феноменом, он вел к распространению патриотизма и испытывал влияние идей о расовом превосходстве и концепции миссии белого человека.
В то же время, существовали некоторые нестыковки и противоречия, особенно в том, что касалось женщин и детей. 5-6 летние дети, работавшие на шахтах, к примеру, проводили целые дни в подземных тоннелях, закрывая и открывая двери. А детский труд на фабриках был обычным явлением также в других странах Европы и Америки. С другой стороны, дети людей, принадлежавших к среднему и высшему классам, считались милыми невинными малышами, которых необходимо хранить в неведении касательно внешнего мира и его реалий.
Беременным женщинам из рабочего класса иногда приходилось самим катать тяжелые телеги по рельсам в шахтах, что позже было законодательно запрещено.

В то же время, женщины из среднего и верхнего класса считались недостаточно стойкими и сильными, чтобы принимать участие в политике, работать или получать полноценное образование. Этих женщин настолько опекали, что некоторым из них не позволялось читать газеты, на случай если они содержали новости, которые могли их расстроить. Вместо этого их мужья или другие мужчины, принадлежащие к семье, выбирали определенные статьи, которые считали подобающими, и зачитывали их вслух.

Для обеспечения пристойности было изобретено множество условностей (враждебность к мастурбации, надевание кринолинчиков на ножки роялей с круглыми наконечниками, даже на знаменитой Всемирной выставке экспозиция античных статуй была задержана до тех пор, пока им не залепили фиговыми листами причинные места) и приспособлений (противомастурбационные приспособления, купальная машина). Предложить за обедом женщине птичью ножку считалось грубостью. Книги авторов противоположного пола ставили на одну полку, только если они состояли в браке. Приличным девушкам предписывалось соблюдать девственность не только физическую, но и «нравственную»: им не полагалось ничего знать о половом акте и деторождении. Замужние женщины никогда не должны были снимать в присутствии мужа ночную рубашку (для совокупления надевалась рубашка с вырезом на уровне низа живота). Период беременности считался таким неприличным, что женщина не показывалась на людях.

Женщинам и девушкам запрещалось путешествовать, а иногда просто выходить из дома. Если женщина находилась в поезде без сопровождения, такое поведение сильно её компрометировало. При этом считалась вполне допустимым, если она путешествовала, сидя на соломе в вагоне-стойле вместе со своим конём, так как считалось, что тот способен её защитить.

В 1828 году парламент принял «Акт о преступлениях против личности», в котором для упрощения были объединены несколько положений о преступлениях против человека. Среди них была и содомия (25-я статья), за которую все еще полагалась высшая мера наказания. Смертную казнь в отношении гомосексуалистов отменили только через 30 лет: в 1861 году в акт внесли некоторые поправки и повешение заменили на пожизненное заключение или заключение на срок не менее десяти лет. После 1861 года законодатели призадумались об эффективности системы. Ведь для того чтобы упечь кого-то в тюрьму за однополые контакты, требовалось неопровержимо доказать, что анальный секс действительно был. Очевидно с этим возникали серьезные затруднения. Поэтому в 1885 году была принята «Поправка Лабушера», в которой появилась многозначительная формулировка «грубая непристойность» (gross indecency). То есть если проникновение доказать нельзя, то предъявлялось обвинение в оскорблении морали и подсудимого сажали на два года. По мнению Генри Лабушера, предложившего поправку, эта мера позволила бы более продуктивно бороться с любыми проявлениями однополых контактов.

Правила поведения и мораль были очень жёсткими, и их нарушения сильно осуждались. В семьях и учебных заведениях были чрезвычайно распространены тяжкие телесные наказания. Такие явления, как жеманство и излишняя умеренность, подавление считаются важными и очень распространёнными чертами Викторианской эпохи. Так, в английском языке слово «Victorian» до сих пор является синонимом слов «ханжеский», «лицемерный». Существовало огромное количество эвфемизмов: к примеру, называть руки и ноги иначе, как «конечностями» было очень неприлично. Но в то же время, королева Виктория любила рисовать и коллекционировать изображения обнажённой мужской натуры, один из таких рисунков она даже подарила своему мужу. Тем не менее, о чувствах и эмоциях писали и говорили в основном языком цветов. Однако, существовали несколько откровенных эротических и порнографических литературных произведений, самое известное из них — «My Secret Life» (англ.), и журнал «The Pearl» (англ.), который даже был переиздан в книжном формате в 1960-х гг.; распространялись порнографические рисунки. Была развита проституция.

@темы: Матчасть

---

Профессии в викторианской Англии: уличные актеры

[Very Black Butler]

Уличные актеры

В развлечениях лондонцы не знали нужды. Городские улицы были запружены не только торговцами всех мастей, но также певцами, акробатами, глотателями змей, шотландскими музыкантами, игравшими на волынке, художниками, которые за пенни вырезали из черной бумаги профиль заказчика, безрукими каллиграфами и слепыми чтецами. Охочие до зрелищ горожане не только глазели на карликов или бородатых женщин, но и знакомились с достижениями науки. Например, за небольшую плату можно было заглянуть в микроскоп. На выбор предлагались следующие объекты: блохи, сырные клещи, простейшие в капле воды, человеческий волос, поперечный срез трости, которой учителя лупили мальчишек по рукам, и кусочек дубовой коры. Последний экспонат сопровождался патриотической лекцией о красоте английского дуба, которая затмевает узоры на индийских шалях.

Лондонцы любили живность и покрупнее – например, танцующих собак или канареек в пестрых костюмах. В середине XIX века в столице появился новый тип зверинца под названием «счастливое семейство». Дело в том, что некоторые христиане были слишком нетерпеливы, дожидаясь наступления нового мира, обещанного Библией, когда волк будет пастись вместе с ягненком. Может, стоит немного помочь естественному ходу истории? Да и интересно очень. Суть нового зверинца была в том, чтобы засунуть в одну клетку тех животных, которые в природе охотятся друг на друга, и приучить их к мирному сосуществованию.

Виды животных и птиц, составлявших «счастливое семейство», зависели от мастерства дрессировщика. У дрессировщика, давшего интервью Мэйхью, в одной огромной клетке обретались 3 кошки, 2 собаки (спаниель и терьер), 2 обезьяны, 2 сороки, 2 галки, 2 сойки, 10 скворцов, 6 голубей, 2 ястреба, 2 домашние птицы (вероятно, гуси или утки), 1 филин, 5 обычных крыс, 5 белых крыс, 8 морских свинок, 2 кролика, еж и черепаха. По его мнению, труднее всего дрессуре поддавались ястребы и крысы, которые периодически норовили напасть на своих сокамерников… то есть на остальных членов большой и дружной семьи. Из птиц проще всего было дрессировать голубей, из животных – обезьян. Напротив, его конкурент заявлял, что дрессировать обезьян очень сложно, ведь во время игры они пускают в ход зубы и могут запросто поднять крысу за хвост.

Оба дрессировщика клялись, что добиваются желаемого результата исключительно терпением и лаской, никогда не опаивают животных опиумом, не бьют их и не выдирают им зубы. Впрочем, похваляясь своими животными, один дрессировщик добавил, что как‑то раз оставил их без еды на 36 часов, но даже тогда они не покусились друг на друга! Такой эксперимент он провел в Кембридже по просьбе какого‑то ученого господина, хотя перед началом испытания все же накормил животных как следует.

Среди городской детворы особой любовью пользовались представления кукольных театров. Их главным героем был мистер Панч, задира и грубиян, любитель приложиться к бутылке, а на досуге поколотить свою женушку Джуди. Английский кукольный театр берет начало в Италии XIV века, когда Панч был одним из персонажей Коммедиа дел Арте и звался Пульчинелла. Во Франции он сменил имя на Полишенеля, а в XVII веке добрался до берегов Британии и обрел английское имя. Его сварливую жену поначалу звали «Джоанна», но в XIX веке она стала известна как Джуди. Деревянные куклы были грубо размалеваны и одеты в яркое тряпье – разноцветный колпак у Панча, в придачу к крючковатому носу и внушительному брюшку, старомодный чепец у его жены. Помимо счастливой четы, в кукольном театре встречались и другие персонажи – констебль, бидль, доктор, клоун, палач, призрак, появлялся и сам дьявол. Перед ширмой, над которой проходило представление, сажали пса Тоби в шляпе и гофрированном воротнике.

Кукольные спектакли разыгрывали на улицах и ярмарках. Если до XIX века представления были рассчитаны скорее на взрослых, которым импонировали грязные шутки и сцены насилия, в викторианскую эпоху поклонниками Панча стали дети. Однако драки и ругань сохранились.

Типичный сценарий начинается с того, что Джуди просит Панча присмотреть за их малышом, пока она готовит, но Панчу не по плечу роль воспитателя:

«Панч качает младенца, а когда тот продолжает кричать, берет его на руки, приговаривая: „Какой несносный ребенок! Терпеть таких не могу!“ Он трясет младенца, бьет его головой о стену и швыряет из окна. Возвращается Джуди.

Джуди: Где наш малыш?

Панч (меланхолично): С ним вышел несчастный случай, он так громко орал, что я выбросил его в окошко.

Джуди истерически оплакивает ребенка, после чего уходит за дубинкой и бьет Панча по голове.

Панч: Не злись так, милая, я же не нарочно.

Джуди: Ты мне за все заплатишь!

Она продолжает бить его по голове, но Панч вырывает у нее дубинку и избивает Джуди» [28].

Далее Панч забьет Джуди насмерть, в результате чего к нему явится ее призрак, но нематериальная субстанция тоже отведает дубинки. Попытки призвать убийцу к ответу не увенчаются успехом: он поколотит и бидля, и констебля, а когда его все же уволокут на эшафот, достанется и палачу. В конце концов, Панч одолеет Сатану, который неблагоразумно пришел по его душу, и закончит спектакль триумфальным поклоном.

Дети смотрели представления, то приоткрыв рот, то взрываясь смехом. Какому сорванцу не понравится, как мистер Панч охаживает палкой констебля или насмехается над судьей? Вот бы и в жизни так! Что касается битья жен, для завсегдатаев представлений оно давно уже стало частью повседневной жизни и никого не шокировало, тем более что на деревянных лицах не проступали синяки. Насилие на сцене помогало выпускать пар и справляться с бытовыми невзгодами.

От шума на улицах Лондона у чужака начиналась мигрень. Ржание лошадей, перестук колес по булыжным мостовым, зычные крики уличных торговцев и нытье нищих, громкий гогот из питейных заведений. Важной составляющей городского гама была музыка. Точнее то, что могло сойти за музыку. Не все уличные певцы и музыканты были профессионалами, зато надрывались они от души – еще бы, не шутка перекричать такой базар!

Кто мог, играл на музыкальных инструментах – барабанах, скрипках, банджо, тарелках и, конечно же, шарманке. В 1860‑х годах на лондонских улицах насчитывалось около тысячи шарманщиков! Вокруг шарманщика прыгали и пританцовывали его клиенты, уличные мальчишки. Им нравились простенькие мелодии, ужимки обезьян, верных спутниц шарманщиков, и особенно то, что им самим разрешалось покрутить ручку инструмента. Относились к шарманщикам по‑разному – кто сочувственно, а кто с раздражением. Шарманки кряхтели, визжали и тарахтели так, что извлекаемые из них звуки вряд ли назовешь бальзамом для ушей. Кроме того, в шарманщики подавались иностранцы, французы, немцы и итальянцы, что тоже не украшало их в глазах викторианцев – политкорректность была им несвойственна. Зато шотландцы охотно бросали пенни своим землякам, игравшим на волынке. Как признавался один парнишка‑музыкант, герцог Аргайл даже распорядился, чтобы его всегда угощали обедом во дворце.

Лондонцы жалели слепых музыкантов, которые, по общему мнению, отличались смирением и набожностью. Генри Мэйхью с теплотой отзывался о старушке Саре, игравшей на колесной лире. История нищенки достаточно типична. Сара родилась в конце XVIII века, ее отец был шляпником, мать делала искусственные цветы. Сразу после рождения у девочки воспалились глаза, как она считала, из‑за сквозняка. Нянька нашла оригинальный способ лечения, намазав ей глаза смесью масла, воска, оксида цинка и оксида железа. Так Сара окончательно лишилась зрения. После смерти родителей ее передали в школу для слепых, где девочек учили шить и прясть, но рукоделие Саре не давалось. Решено было обучить ее игре на музыкальном инструменте, что и стало для нее основным источником пропитания. Вместе с поводырем она ходила по улицам, играя на колесной лире и собирая подаяние, Увы, столичные улицы были опасны и для зрячих, не говоря уже о слепых старушках. Сару и ее провожатую сбил кэб, внезапно вывернувший из‑за угла. Провожатая скончалась на месте, Сара отделалась переломами, но так повредила руки, что уже не смогла играть. Через несколько месяцев она умерла в нищете.

Информация взята с портала secrethistory.su

@темы: Матчасть

---

[Very Black Butler]

Дорогие игроки на ролях оригинальных персонажей, мастерская группа очень просит как можно скорее определиться с именами и прислать на умыл сообщества!
Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше и интереснее будет всем.

запись создана: 29.12.2016 в 16:05

---

Профессии в викторианской Англии: нищие

[Very Black Butler]

Профессиональные нищие

Наравне с торговлей и уборкой мусора, популярным уличным ремеслом было попрошайничество. Лондон кишел нищими всех мастей, и отношение к ним было двойственным.

С одной стороны, лондонцы знали, сколь хрупкой была грань между достатком и беспросветной нищетой. Даже семьи среднего класса не зарекались «от тюрьмы и от сумы» – что уж говорить о простых рабочих? Кровельщик упал с лестницы и сломал обе руки. Закрылась фирма, и пожилой служащий остался не у дел. Старушки зарабатывали на жизнь изготовлением резиновых мячей, но куда им тягаться с массовым производством резины? После смерти мужа вдова перебралась к сыну, но не ужилась с невесткой и оказалась на улице. Швея трудилась от зари до темна, чтобы прокормить маленьких детей, а потом зрение начало сдавать… Таким историям несть числа. Никакого социального обеспечения в те годы, разумеется, не было, и бедняки могли рассчитывать разве что на помощь друзей и филантропов. Еще одним вариантом был работный дом, но его боялись, как огня. Лучше уж зябнуть на улице.

С другой же стороны, англичане считали, и вполне справедливо, что среди попрошаек найдется немало жуликов. Как и сейчас, в XIX веке писали об организованных бандах нищих и о профессионалах в рубище, которые в свободное от «работы» едят и пьют в свое удовольствие. И как ни гоняй их, все равно набегут новые.

Консерваторы сетовали, что законы уже не карают побирушек так сурово. Им было с чем сравнивать, ведь в прошедших веках с нищими не церемонились. Если до Реформации нищие и бродяги могли получить миску каши в монастыре, во времена Генриха VIII баловство прекратилось. Монастыри были закрыты, нищим же пришлось клянчить еду и гроши где придется. Но парламент не дремал. Несколько последующих актов запретили не только собирать, но и подавать милостыню: в противном случае сердобольной особе пришлось бы заплатить в казну всю сумму поданной милостыни, но в десятикратном размере! Это, конечно, отрезвляет.

Таким образом, парламент хотел направить благотворительность в другое русло. Пожертвования собирались в приходской фонд, откуда черпали средства на содержание стариков и калек и на обеспечение работой трудоспособных бедняков. Иными словами, всякий, кто мог работать, должен был работать. Тунеядцам же приходилось несладко: после первой поимки бродяге грозила порка, после второй – отрезание уха, после третьей – конопляная петля. При Эдуарде VI, государе мягкосердечном, участь бродяг по‑прежнему была незавидной. Нищих, отвергавших предложенную работу, клеймили и на два года отдавали в рабство любому, кто польстится на такого раба.

Нельзя сказать, что все англичане были довольны такой системой. Правильно, конечно, что лентяев секут и клеймят, но от обеспеченных прихожан настойчиво требовали пожертвования в приходской фонд. Несогласные платить рисковали предстать перед судьей, а то и оказаться в тюрьме.

Приходской налог на бедных окончательно закрепился в правление Елизаветы I.

Викторианцы уже не тешили взор публичной поркой бродяг, но все равно требовали для них наказания. Им грозило тюремное заключение или же пребывание в работном доме, что, по сути своей, было немногим лучше. Вместе с тем, создавались благотворительные общества, где бедняков могли накормить и обогреть. Одним из них было Общество по искоренению попрошайничества, основанное в 1820 году. Методы общества отвечали его грозному названию: благодетели сотрудничали с полицией и доносили, по кому из нищих плачет тюрьма. Этакое добро с кулаками. Подписчики общества получали талоны, которые затем раздавали достойным, по их мнению, попрошайкам. Те обращались в контору, где с ними проводили интервью с целью выяснить, заслуживают ли они помощи. Если бедняк отвечал всем требованиям, выглядел достаточно голодным и несчастным, но вместе с тем трезвым, его кормили и давали денег на ночлежку. В Общество можно было обратиться и еще раз, но кормить бедняков регулярно задарма никто не собирался. За каждый обед отрабатывали три часа – мужчины кололи дрова или дробили камни, женщины щипали пеньку. Словом, заведение напоминало работный дом, только добровольный и без забора. Не все нищие принимали такую благотворительность, тем более что горожане все равно подавали сирым и убогим.

Журналисты викторианской эпохи хором уверяют, что профессия нищего была более чем выгодной. В 1838 году Джеймс Грант писал о парнишке, который зарабатывал 10–14 шиллингов в день, сидя на ступенях и держа в руках табличку с надписью «Я – бедный сирота». Более 50 раз он оказывался в тюрьме, но опять возвращался на насиженное место. Упоминает Грант и одноглазого негра, который после смерти оставил несколько сотен фунтов дочерям олдермена (члена городского управления). Почему именно им? Оказывается, барышни часто подавали ему пенни, и не просто так, а с доброй улыбкой. Милосердие принесло дивиденды.

Какими же методами пользовались попрошайки, чтобы разжалобить прохожих? Их было немало. Не будем забывать, что нищие XIX века отличались от своих суровых предшественников, известных нам, например, по роману «Принц и нищий» Марка Твена, где приводится такой способ изготовления язвы: «…приготовляли тесто из негашеной извести, мыла и ржавчины, накладывали эту смесь на ремень и крепко обвязывали ремнем ногу. От этого кожа очень быстро слезала, и вид обнаженного мяса был ужасен; затем ногу натирали кровью, которая, высохнув, принимала отвратительный темно‑бурый цвет. Больное место перевязывали грязными тряпками, но так, чтобы ужасная язва была видна и вызывала сострадание прохожих» [25]. В викторианском Лондоне обстоятельства отчасти изменились. Язвы казались негигиеничными, распухшие конечности не нравились барышням, и уродство уже не котировалось. А те, кто действовал по старинке, не хотели себя калечить. Проще облепить ногу толстым слоем мыла и сбрызнуть уксусом, чтобы оно запузырилось. Если прохожим не понравится, стереть такую язву можно в два счета.

Впрочем, калек на улицах тоже хватало. Слепые работали в паре с собакой‑поводырем, которая так жалостливо подвывала, так умилительно заглядывала в глаза прохожим, что невозможно было не бросить пенни в ведерко, которое она держала в пасти. В числе калек были и ловкие мошенники, которые носили повязку на глазах, приволакивали ногу или же валились на тротуар, содрогаясь в припадке. Появление полицейского производило чудотворный эффект – слепцы дружно прозревали и бросались наутек, а к припадочным возвращалось сознание.

Внешний вид нищих тоже со временем изменился. Как и сотни лет назад, многие одевались в лохмотья. В зимнюю стужу вид полуголых побирушек, особенно детей, производил желанный эффект. Прохожие не только одаривали их деньгами, но приносили обувь и чулки, которые потом можно было загнать старьевщику. Однако появился и новый тип нищих, вполне респектабельных на вид. Они попрошайничали семьями: печальный отец вел за руку карапузов, рядом шла мать с младенцем на руках, за ней следовали остальные дети. Вся семья была одета в ветхие, но аккуратно заплатанные и безупречно чистые платья, да и дети были не чумазыми, а чистенькими, только уж очень грустными. В глазах несчастного семейства так и читалось: «Посмотрите, как мы бедны, но в то же время порядочны! Посмотрите! Мы стремимся к респектабельности, и добились бы ее, если б только смогли. Мы не какие‑нибудь там заурядные, вульгарные побирушки или бродяги. Мы люди приличные, но и нас постигло несчастье. Бедность это не наша вина, это наша беда!» Как уверяли журналисты, это была еще одна уловка, чтобы умилостивить прохожих.

Другие попрошайки тоже били на жалость. Взять хотя бы серийных самоубийц. Они регулярно топились в Темзе или в озере Серпентайн, что в Гайд‑парке. Напарник нырял за «самоубийцей» и откачивал его, между делом сообщая прохожим о невзгодах, заставивших беднягу взять на душу такой грех. Добрые христиане совали руку в карман. Еще бы, как не спасти заблудшую душу. А самоубийца, как следует просохнув, шел топиться по новой. За одну попытку можно было собрать несколько фунтов, жаль только – заработок был сезонным, ведь зимой зябко прыгать в воду, Христорадничали и «жертвы» всевозможных катастроф – погорельцы, потерпевшие крушение моряки, шахтеры, пережившие взрыв, ветераны военных кампаний. В большинстве своем они дурачили горожан. Лжеморяки, к примеру, украшали руки татуировками, учились моряцкому говору и походке, а солдаты тщательно изучали военную историю – вдруг какой‑нибудь зануда начнет допытываться, в каком полку они служили, где он был расквартирован в таком‑то году, как звали капитана. Попадались среди них и настоящие матросы и солдаты, но с ними нужно было держать ухо востро, а то как бы не ограбили в темном переулке.

Жалость вперемешку с неловкостью вызывали иностранцы, изъяснявшиеся на ломаном английском. Были здесь и французские ремесленники, и польские эмигранты, которые на поверку оказывались или русскими, или немцами, но никак не аристократами в изгнании. На волне сочувствия к неграм улицы Лондона запестрели чернокожими попрошайками. Правда, если как следует отмыть их, взору явился бы белый пройдоха – жулики пускались на любые уловки, лишь бы заработать лишний пенни.

Охотнее всего подавали старикам и детям, поэтому нищенки брали детей напрокат на «фермах младенцев».[2] За неимением младенца в ход шел мешок тряпок, кое‑как замотанный в пеленку – в темноте все равно не разглядишь. Как и андерсеновская девочка со спичками, английские ребятишки сновали по городу с лотками, на которых лежали спички, цветы, шнурки, пуговицы, ленты, но товары были, скорее, для отвода глаз. Они стоили так дешево, что прокормиться выручкой от них было невозможно, зато с маленьких продавцов снимались все подозрения в попрошайничестве. Качая головой, прохожие бросали оборвышу несколько монет, но ничего не брали с лотка.

Некоторые попрошайки действовали иначе, более хитро. Какой‑нибудь джентльмен замечал на улице девочку, которая горько плакала над корзиной с разбитыми яйцами. Девочка объясняла, что торгует яйцами, но нечаянно уронила корзину. Теперь она боится идти домой, ведь родители зададут ей трепку. Добрый джентльмен платил за все яйца сразу, а когда уходил, девочка аккуратно собирала разбитые яйца и уходила плакать на другую улицу.

Очень часто торговцы‑попрошайки наведывались в кабаки, где к ним благоволили проститутки. Вот что об этом пишет Генри Мэйхью: «Попрошайки заходят в питейные дома, увидев за стойкой женщин, которые могут им помочь. Когда они предлагают свой нехитрый товар какому‑нибудь джентльмену, женщины просят: „Дайте что‑нибудь бедолаге“ или „Купите нам букетик“. Если же предлагают шнурки или пуговицы, говорят: „Не берите ничего у старушки, просто дайте денег“. Желая прихвастнуть щедростью, джентльмены уступают их просьбам, тогда как без заступничества своих разбитных спутниц они бы обругали торговку и послали прочь. Однажды я видел, как старуха, переполненная благодарностью, поцеловала руку размалеванной кокотке. Пожалуй, мне еще не доводилось видеть столь трогательного зрелища. Пару минут назад девица прохаживалась по кабаку с развязностью, присущей ее классу, но поступок нищенки до того ее растрогал, что слеза медленно скатилась по нарумяненной щеке, оставляя за собой белую полосу. В следующий же миг девица смахнула слезу и вновь начала кривляться и петь» [26].

Существовал, наконец, и более «интеллигентный» подвид попрошаек – авторы жалобных писем с просьбами о помощи. Адресатами становились аристократы, дамы‑благотворительницы, меценаты, священники и все те, у кого можно выклянчить пару фунтов, не опасаясь, что они проверят изложенные в письме факты. Журналист Джеймс Грант приводит выдержки из дневника одного афериста:

«29 июня – написал герцогу Ричмонду под именем Джона Смита. Ампутация ноги, полгода без работы, жена и семеро детей голодают. Результат – 2 фунта. Неплохо, но, надеюсь, в следующий раз больше повезет.

25 июля – написал епископу Лондонскому под именем Уильяма Андерсона. Англиканский священник, без работы четыре года, жена скончалась три недели назад, пятеро детей остались без материнской заботы. Результат – ни полпенни, это стреляный воробей. Еще раз попробую на следующей неделе.

28 июля – написал сэру Питеру Лори. Работящий шотландец, оставшийся без работы, восемь дней перебивался с хлеба на воду, но вот уже три дня ни крошки во рту. Зовут Джон Лори. Результат – послал меня в Общество по искоренению попрошайничества. Ох, и ушлые эти шотландцы, их так просто не проведешь» [27].

Перед тем как закинуть удочку, аферисты узнавали всю подноготную своего «клиента» и подгоняли под него историю: епископам писали обнищавшие священники, адмиралам – моряки, якобы служившие под их началом, аристократкам – многодетные матери. И как бы ни гневались на них адресаты, находчивость мошенников иной раз вызывала вздох восхищения. Ничего не скажешь, индивидуальный подход к каждому клиенту!

(Информация взята с сайта secrethistory.su)

@темы: Матчасть

---

Профессии в викторианской Англии: газетчики

[Very Black Butler]

Последние новости: газетчики и торговцы бумажным товаром

От разнообразия товаров, которые продавали на лондонских улицах, захватывает дух – цветы и фрукты, инструменты и посуда, часы и игрушки, собачьи ошейники и породистые собаки, похищенные у владельцев. Среди разношерстных торговцев Лондона продавцов печатных изданий можно выделить в отдельную категорию. Это были и газетчики, и торговцы бульварными балладами и жизнеописаниями великих висельников, и те, кто разносил по домам открытки, записные книжки, альманахи, канцелярские принадлежности, а также конверты. Иными словами, все, кто так или иначе имел дело с бумагой.

Иногда в этой братии попадались образованные и воспитанные люди, впавшие в крайнюю нужду. Генри Мэйхью имел обстоятельную беседу с женщиной, совсем недавно начавшей торговать конвертами. Она происходила из благополучной семьи, но после смерти отца, армейского офицера, была вынуждена сама зарабатывать на жизнь. Поначалу она давала уроки музыки, но после тяжкой болезни вынуждена была оставить это поприще. Долгое время она скиталась по больницам и исчерпала все свои сбережения. Знакомый посоветовал ей торговать конвертами «от двери к двери». Обнищавшая учительница призналась, что каждый раз дрожит, прежде чем постучать в дверь – вдруг на нее накричат. О том, чтобы продавать конверты своим бывшим ученикам, она и думать не могла – стыдно!

В большинстве своем торговцы бумагой были менее щепетильны и более деловиты. Надо ведь привлечь внимание публики, а порою и перекричать конкурентов, которые тоже норовят сбыть брошюрку про свеженькое смертоубийство. В ход шли любые средства, не только громкий голос, но и аляповатые плакаты. На них огромными буквами было написано, какие именно ужасы прохожие смогут прочесть в этой книжице или балладе. Заглавия были очень сочными, например, «Дьявольские опыты доктора *** над пациентами в состоянии месмеризма» или «Тайные делишки в Белом Доме, Сохо». Огромной популярностью пользовались так называемые broadsides – тексты, отпечатанные на одной стороне бумажного листа. То были лондонские «скандалы, интриги, расследования». Листовки живописали убийства, громкие судебные процессы, откровения преступников, особо впечатляющие пожары и прочее, и прочее. Жители удаленных деревушек, куда даже коробейники (Коробейники – торговцы‑разносчики дешевого галантерейного товара. – Ред. ) не захаживают, собирали пенни в складчину, чтобы купить отчет о недавних казнях.

В середине XIX века расхожим товаром были баллады, как старинные, так и совсем новые, сложенные наспех, чтобы увековечить очередное преступление. Лондонцы любили почитать, а то и промурлыкать песенку о матери, ослепившей родное дитя с помощью двух тараканов, или о хозяевах, моривших голодом служанку, или о девятилетием мальчишке, зарубившем крошку‑сестру. Если баллады не отличались качеством, продавцы брали количеством. Песни печатали на широких листах и продавали… по ярду! Называлась это «торговля длинными песнями». Полосы бумаги прикреплялись к шесту и колыхались на ветру, пока торговец вышагивал по улочкам, вопя: «Новые песни! Чудные песни! Три ярда за пенни! Кому песни? Три ярда песен!» (Что ж, некоторую литературу можно только рулонами и продавать.)

Некоторые продавцы полагались исключительно на свои ноги и голосовые связки, другие же устанавливали книжные киоски на оживленных улицах. В таких киосках можно было купить как penny dreadfuls – дешевые детективы и ужастики, так и английскую классику. Книги были на любой вкус. Ближе к середине XIX века зародилась торговля путеводителями и каталогами различных музеев. Приторговывали ими возле Национальной галереи, Британского музея, Вестминстерского аббатства и прочих достопримечательностей. Музейных работников не радовал этот бизнес, поскольку музеи сами печатали брошюры и каталоги. К вящей досаде торговцев, у входов в галереи довольно скоро появились объявления о том, что официальные каталоги можно купить только в вестибюле.

Торговлю печатными изданиями также регулировали железнодорожные компании. Право торговать книгами и газетами на железнодорожных станциях и в метро получали по тендеру, и за это право нужно было платить. Отхватив лакомый кусочек, бизнесмен нанимал продавцов, как взрослых, так и мальчишек. Работа была хлебной – взрослые зарабатывали 20–30 шиллингов в неделю, мальчишки от 6 до 10 шиллингов. Серьезные романы в метро не котировались, продавали исключительно легкое чтиво стоимостью до одного шиллинга за книгу.

Последние новости: газетчики и торговцы бумажным товаром
От разнообразия товаров, которые продавали на лондонских улицах, захватывает дух – цветы и фрукты, инструменты и посуда, часы и игрушки, собачьи ошейники и породистые собаки, похищенные у владельцев. Среди разношерстных торговцев Лондона продавцов печатных изданий можно выделить в отдельную категорию. Это были и газетчики, и торговцы бульварными балладами и жизнеописаниями великих висельников, и те, кто разносил по домам открытки, записные книжки, альманахи, канцелярские принадлежности, а также конверты. Иными словами, все, кто так или иначе имел дело с бумагой.

Иногда в этой братии попадались образованные и воспитанные люди, впавшие в крайнюю нужду. Генри Мэйхью имел обстоятельную беседу с женщиной, совсем недавно начавшей торговать конвертами. Она происходила из благополучной семьи, но после смерти отца, армейского офицера, была вынуждена сама зарабатывать на жизнь. Поначалу она давала уроки музыки, но после тяжкой болезни вынуждена была оставить это поприще. Долгое время она скиталась по больницам и исчерпала все свои сбережения. Знакомый посоветовал ей торговать конвертами «от двери к двери». Обнищавшая учительница призналась, что каждый раз дрожит, прежде чем постучать в дверь – вдруг на нее накричат. О том, чтобы продавать конверты своим бывшим ученикам, она и думать не могла – стыдно!

В большинстве своем торговцы бумагой были менее щепетильны и более деловиты. Надо ведь привлечь внимание публики, а порою и перекричать конкурентов, которые тоже норовят сбыть брошюрку про свеженькое смертоубийство. В ход шли любые средства, не только громкий голос, но и аляповатые плакаты. На них огромными буквами было написано, какие именно ужасы прохожие смогут прочесть в этой книжице или балладе. Заглавия были очень сочными, например, «Дьявольские опыты доктора *** над пациентами в состоянии месмеризма» или «Тайные делишки в Белом Доме, Сохо». Огромной популярностью пользовались так называемые broadsides – тексты, отпечатанные на одной стороне бумажного листа. То были лондонские «скандалы, интриги, расследования». Листовки живописали убийства, громкие судебные процессы, откровения преступников, особо впечатляющие пожары и прочее, и прочее. Жители удаленных деревушек, куда даже коробейники (Коробейники – торговцы‑разносчики дешевого галантерейного товара. – Ред. ) не захаживают, собирали пенни в складчину, чтобы купить отчет о недавних казнях.

В середине XIX века расхожим товаром были баллады, как старинные, так и совсем новые, сложенные наспех, чтобы увековечить очередное преступление. Лондонцы любили почитать, а то и промурлыкать песенку о матери, ослепившей родное дитя с помощью двух тараканов, или о хозяевах, моривших голодом служанку, или о девятилетием мальчишке, зарубившем крошку‑сестру. Если баллады не отличались качеством, продавцы брали количеством. Песни печатали на широких листах и продавали… по ярду! Называлась это «торговля длинными песнями». Полосы бумаги прикреплялись к шесту и колыхались на ветру, пока торговец вышагивал по улочкам, вопя: «Новые песни! Чудные песни! Три ярда за пенни! Кому песни? Три ярда песен!» (Что ж, некоторую литературу можно только рулонами и продавать.)

Некоторые продавцы полагались исключительно на свои ноги и голосовые связки, другие же устанавливали книжные киоски на оживленных улицах. В таких киосках можно было купить как penny dreadfuls – дешевые детективы и ужастики, так и английскую классику. Книги были на любой вкус. Ближе к середине XIX века зародилась торговля путеводителями и каталогами различных музеев. Приторговывали ими возле Национальной галереи, Британского музея, Вестминстерского аббатства и прочих достопримечательностей. Музейных работников не радовал этот бизнес, поскольку музеи сами печатали брошюры и каталоги. К вящей досаде торговцев, у входов в галереи довольно скоро появились объявления о том, что официальные каталоги можно купить только в вестибюле.

Торговлю печатными изданиями также регулировали железнодорожные компании. Право торговать книгами и газетами на железнодорожных станциях и в метро получали по тендеру, и за это право нужно было платить. Отхватив лакомый кусочек, бизнесмен нанимал продавцов, как взрослых, так и мальчишек. Работа была хлебной – взрослые зарабатывали 20–30 шиллингов в неделю, мальчишки от 6 до 10 шиллингов. Серьезные романы в метро не котировались, продавали исключительно легкое чтиво стоимостью до одного шиллинга за книгу.

(Информация взята с сайта secrethistory.su)

@темы: Матчасть

---

Профессии в викторианской Англии: транспорт

[Very Black Butler]

Общественный транспорт и профессия кучера

До эпохи поездов наиболее популярным средством передвижения из города в город были дилижансы (stagecoach). В Англии такой вид транспорта получил распространение в XVI веке и пользовался популярностью вплоть до начала XX века. Дилижанс представлял собой четырехколесную карету, запряженную четверкой лошадей. Рамы вокруг окон и колеса красили в ярко‑красный цвет, по бокам большими буквами были намалеваны место отправления и место назначения. Пассажирские места размещались как внутри, так и снаружи. Те, что снаружи, располагались на крыше или на выступе позади кареты. Дилижансы путешествовали от одной станции к другой, на которых меняли лошадей, и путешествие из города в город могло растянуться на несколько дней. Скрипя, карета ползла по дороге со скоростью приблизительно 4 мили (6 км) в час. Если дорога была в гору, пассажиров могли попросить выйти из кареты, чтобы лошади не надорвались, взбираясь по холму.

В 1784 году в Англии появился еще один вид дилижанса – почтовая карета (в Ирландии – с 1799 года). Почтовые кареты продержались до 1850‑х годов, когда их окончательно вытеснили поезда. Фактически, это был дилижанс, который, помимо перевозки пассажиров, развозил еще и почту. Прежде почту доставляли конные почтальоны, но так как они путешествовали в одиночку, то часто становились жертвами разбойных нападений. В этом плане почтовые кареты, сопровождаемые вооруженным охранником, были надежнее. К месту назначения они прибывали быстрее.

По контракту с Почтовым ведомством работали частные компании, но с начала XIX века Почтовое ведомство обзавелось собственными каретами. Сопровождавшие их охранники носили черные шляпы и алые ливреи с синими лацканами и золотыми галунами. Они были хорошо вооружены – двумя пистолетами и мушкетоном. В случае поломки кареты охранники обязывались самолично доставить почту, хотя бы и пешком. На протяжении поездки могло смениться несколько кучеров, но охранник сопровождал почту от начала и до конца. Ему выдавали часы, чтобы он точно следовал расписанию, и горн, чтобы предупреждать местных почтальонов о приближении кареты. Услышав горн, привратники на заставах, где взималась пошлина, немедленно распахивали ворота – если почтовой карете приходилось останавливаться, их могли оштрафовать. Остальные кареты обязаны были уступать дорогу почтовым, так что горн служил предупреждением и им.

В общем и целом путешествие на почтовой карете было если не комфортным, то относительно безопасным. Впрочем, случались и курьезы. Так, в 1816 году почтовая карета, направлявшаяся из Эксетера в Лондон, уже въезжала на постоялый двор где‑то на равнине Солсбери, как на лошадей набросилась… львица! Она сбежала из передвижного зверинца. Прежде чем охранник успел отреагировать, львица переключилась на крутящегося рядом пса, погналась за ним и растерзала его на месте. Выиграв время, перепутанные пассажиры бросились в гостиницу и забаррикадировали двери, опасаясь, как бы львица не добралась и до них. В конце концов хозяин зверинца отыскал ее в одном из сараев и забрал с собой. Можно представить, как долго пассажиры вспоминали это происшествие!

Популярным городским транспортом были омнибусы и кэбы. Основоположником системы омнибусов стал Джордж Шиллибер в 1829 году. Первый лондонский маршрут начинался в пригороде Пэддингтона, проходил через Риджентс‑парк и заканчивался в Сити. Все путешествие длиною в 5 миль занимало 1 час.

Места в омнибусе располагались как внутри, так и снаружи. Чтобы добраться до мест на крыше, нужно было вскарабкаться по железной лестнице, придерживаясь за ремень или за поручень. Возле кучера находились 2 или 4 места, которые обычно занимали постоянные клиенты.

Внутри омнибус был обит бархатом. Сиденья располагались с двух сторон, на каждом могло поместиться 5 человек. Воздух проникал внутрь лишь когда открывали дверь, а крохотные оконца едва пропускали свет. На полу лежала солома, чтобы у пассажиров не мерзли ноги, но она быстро пачкалась и намокала. Согласно рассказам современников, внутри было довольно противно, особенно если набьется сразу много народа. Кто‑нибудь отдавит вам пальцы, ткнет в бок зонтиком в качестве просьбы открыть дверь, под ухом разорется младенец, а сосед слева непременно окажется карманником. Кроме того, в некоторых омнибусах гнездились блохи. Неудивительно, что мужчины предпочитали путешествовать снаружи, щедро оставляя внутренние сиденья дамам.
Омнибусы начинали работу в 8 утра. К этому времени мелкие служащие уже должны были находиться на рабочих местах, так что на омнибусах путешествовал преимущественно средний класс. Если пассажир, желавший прокатиться на омнибусе, выглядел недостаточно солидно, то кучер вполне мог проехать мимо или же просто замедлить ход, предлагая запрыгнуть на ходу.

Кондуктор стоял на ступеньке слева от дверей. В его обязанности входило зазывать – или отсеивать – пассажиров, брать плату за проезд, а в эпоху кринолинов еще и придерживать дамскую юбку, чтобы она не задралась, пока ее владелица пытается протиснуться в салон. Поначалу в омнибусах не было билетов – кондуктор просил столько, сколько считал нужным. А когда билеты все же ввели, кондукторы устроили забастовку, которая, разумеется, прошла впустую, потому что никому не нравится произвол.

Пассажиры жаловались на грубость и жадность кондукторов, старавшихся набить в салон побольше народа, сами же кучера и кондукторы стенали от суровых требований владельцев компаний. Зарабатывали они неплохо: водитель в середине века получал от 20 до 34 шиллингов в неделю, не считая чаевых за сиденья на облучке, кондуктор – около 20 шиллингов. Но на эти деньги нужно было содержать семью, детей и неработающую жену. Следуя «духу времени», простые работяги, как и представители средних классов, стремились к тому, чтобы их жены не работали вне дома. Только в таком случае можно было претендовать на респектабельность.

Рабочий день начинался около восьми утра, а заканчивался в полночь, так что почти весь день извозчик и кондуктор тряслись в омнибусе, каждый на своем месте. Перехватить обед на постоялом дворе, во время пятнадцатиминутной остановки, было большой удачей, и многие извозчики обедали, не сходя с облучка. Выходные им тоже не полагались. Как сокрушался один кондуктор: «Я никогда не посещаю общественные места, ни церкви, ни театры. Разве что получу отпуск, но это раз в два года… Зимой я вижу своих троих детей только по ночам, когда они уже спят… Если они разревутся, мне это не мешает – после пятнадцатичасового дня под открытым небом меня уже ничем не разбудишь » [19]. К тяжким условиям труда добавлялось недоверие со стороны начальства. Хозяева опасались, что подчиненные могут обсчитать их, провезти больше пассажиров и сдать меньше выручки, поэтому устраивали проверки – например, нанимали даму респектабельного вида, которая подсчитывала число пассажиров и прикидывала, кто из них платит за долгое путешествие, а кто – за короткое.
Соперниками омнибусов были кэбы, пришедшие на смену наемным каретам. В XVIII и начале XIX века снять наемную карету можно было на постоялом дворе, причем за немалую сумму. В своей прошлой жизни наемные кареты были вышедшими на пенсию экипажами аристократов, и неудивительно, что они ползли еле‑еле. Да и куда им было спешить при отсутствии конкуренции? Но уже в 1820‑х из Парижа в Лондон добралась мода на кабриолеты, или «кэбы», – легкие экипажи, лихо разъезжавшие по улицам в поисках клиентов. Хэнсом, двухместный двухколесный экипаж, в котором сиденье кучера, хорошо приподнятое, располагалось сзади, стал одним из главных символов викторианского Лондона.

Извозчики были группой разношерстной, среди них встречались бывшие торговцы, клерки, плотники, лакеи, бакалейщики, даже взломщики и карманники. Некоторые покупали карету и лошадь, другие же арендовали их у компаний. Чтобы хватило денег и с компанией расплатиться, и домой унести, приходилось работать в поте лица. У извозчиков было несколько смен, самая долгая длилась около 20 часов, начинаясь в 10 утра и заканчиваясь уже следующим утром. Когда кэбби так уставал, что едва не валился с облучка, он просил доработать смену кого‑нибудь из нелицензированных кучеров, которые бродили поблизости. Утратив лицензию за какой‑то проступок, они могли разве что полировать медь на экипажах или, с оглядкой, заменять более удачливых товарищей. Участь разжалованного кэбби была незавидной, так что извозчики держались за свои места.

(Информация взята с сайта secrethistory.su)

@темы: Матчасть

---

Профессии в викторианской Англии: слуги

[Very Black Butler]

Мир под лестницей: английские слуги

В викторианской Англии, как и сейчас, существовали более или менее престижные сферы деятельности – торговля и юриспруденция, инженерное дело и медицина, – но доступны они были среднему классу и только мужчинам. А если вам не повезло и вы родились в рабочей семье, или в деревне посреди вересковых пустошей, или в лондонских трущобах? На какие профессии можно рассчитывать в этом случае? Давайте познакомимся с занятиями былых времен, которые могут показаться тяжелыми и неприятными, но зачастую весьма оригинальными.
Мир под лестницей: английские слуги
В 1851 году более миллиона англичан были в услужении, а в 1891 году, уже на закате викторианской эпохи, мы получим и более точные цифры – 1 386 167 женщин и 58 527 мужчин. Даже самые небогатые семьи старались нанять хотя бы одну служанку – так называемую maid of all works, которой приходилось и стряпать, и заниматься уборкой. Поднимаясь выше по общественной лестнице, мы встретим большее число слуг, не говоря уже об аристократических домах, где слуги исчислялись сотнями. Например, в конце XIX века шестой герцог Портленд держал 320 слуг мужского и женского пола.
В услужение шли выходцы из низов, в основном из сельской местности. С развитием железных дорог провинциальные хозяйки негодовали, что теперь днем с огнем не сыщешь хороших горничных – все крестьянки подались в Лондон, где платили получше и где был шанс встретить достойного мужа.
Нанимали прислугу несколькими способами. В провинции в течение столетий работники и хозяева встречались на особых ярмарках, причем работники захватывали с собой какой‑либо предмет, обозначающий их профессию: кровельщики держали в руках солому, служанки – метлу. Чтобы закрепить договор о найме, требовались всего‑навсего рукопожатие и выплата небольшой суммы авансом.
Но в городах затеи милой старины уже не пользовались спросом, так что слуг принято было искать через биржи труда или агентства по занятости, а то и через знакомых. Перед наймом соискатель места показывал рекомендательные письма, и горе тому, кто решился бы их подделать – это было дело подсудное. Въедливые хозяйки обращались к предыдущим хозяевам какой‑нибудь Мэри или Нэнси, чтобы выяснить, чистоплотная ли она, действительно ли хорошо выполняет свои обязанности, не водится ли за ней склонность к воровству.
В 1844 году сатирический журнал «Панч» опубликовал пародию на такой запрос:
«Сударыня! Поскольку Бриджет Дастер желает получить место единственной горничной в моем доме, я прошу Вас, ее бывшую хозяйку, сообщить, подходит ли она для выполнения столь серьезных обязательств. В прошлом я настрадалась от дерзости и подлости слуг (которые, по моему мнению, посланы исключительно для того, чтобы терзать приличных людей), и посему прошу вас не сердиться на некоторую скрупулезность моих расспросов… Признаться, я довольна внешностью Бриджет. Еще никогда не доводилось мне видеть таких глубоких оспин… А чем невзрачнее прислуга на вид, тем лучше. Неказистая внешность это что‑то вроде дешевой униформы для горничных, предназначенной им самой природой: указывает им их место и отвращает от всяких глупостей. Пока что Бриджет кажется достойной кандидатурой…
Я надеюсь, она трезвого образа жизни. А то ведь когда служанки настолько некрасивые, они порою прикладываются к бутылке, дабы отомстить природе. Тут уж как ни запирай бренди, все равно от них не убережешь. А посуду Бриджет не бьет ли? Я всегда взыскиваю деньги за разбитую посуду, но за мои нервы кто заплатит? Кроме того, слуги могут перебить столько посуды, что и жалованья не хватит. Честна ли Бриджет? Тут, сударыня, извольте отвечать поточнее, ведь я уже столько раз обманывалась в людях. Однажды наняла служанку с отличными рекомендациями, а буквально неделю спустя увидела, как она отдает три холодные картофелины какому‑то шарманщику с белыми мышами. Разве это честность? Вежлива ли Бриджет? Хорошо ли она переносит заслуженный выговор?.. Может ли Бриджет вставать рано, независимо от того, в какое время легла спать? Хорошая горничная подобна иголке – всегда спит с одним открытым глазком. Есть ли у Бриджет ухажеры? Таких негодниц я не потерплю. Горничная должна быть как монахиня, она оставляет позади все мирское, как только перешагнет порог дома»
Рекомендательные письма показывают, насколько зависимым было положение слуг. Хотя хозяев убедительно просили не клеветать на бывших работников, равно как и не хвалить их незаслуженно, многие не отказывали себе в удовольствии испортить прислуге жизнь. Доказать клевету было практически невозможно. Мнение, высказанное в рекомендации, считалось субъективным, а людям свойственно ошибаться, не так ли? Разве это преступление?
Иногда слуги, совсем отчаявшись, подавали в суд на хозяев, отнявших у них шанс на работу. Так поступила служанка, чья госпожа в письме назвала ее «наглой и дерзкой девицей, которая подолгу залеживается в постели, но вместе с тем отличается чистоплотностью и хорошо справляется с работой» [16]. Судья не увидел в словах хозяйки злого умысла и закрыл дело, истица же осталась без работы и, вероятнее всего, с подмоченной репутацией – кто наймет сутяжницу? Можно представить, сколько жизней было сломано из‑за нескольких несправедливых слов. Среди слуг тоже существовало «сарафанное радио»: встречаясь в течение дня, служанки сплетничали о своих хозяевах и могли посоветовать товарке подходящее место или же отговорить от плохого.
Если нанять служанку мог даже мелкий банковский клерк, слуга считался символом престижа. С 1777 года каждый наниматель должен был платить налог в размере 1 гинеи за слугу мужского пола – таким образом правительство надеялось покрыть расходы в войне с американскими колониями. Ничего удивительного, что именно мужчины главенствовали в мире под лестницей.
Мужской прислугой командовал дворецкий (butler). Иногда он занимался чисткой столового серебра, которое простой прислуге не доверишь, но в целом был выше физического труда. В его ведении находились все ключи, а также винный погреб, что служило дворецкому немалым преимуществом – он заключал сделки с торговцами вином и получал от них комиссионные. Дворецкий объявлял гостей и следил за тем, чтобы блюда за торжественным обедом подавались вовремя, мог приглядывать и за гардеробом хозяина, но не помогал ему одеваться – это обязанность камердинера (valet).
Личный слуга хозяина, камердинер, готовил ему ванну поутру и одежду на выход, собирал багаж для путешествий, заряжал его ружья, прислуживал за столом. Идеальный камердинер, «джентльмен джентльмена», это, разумеется, Дживс, герой рассказов П. Г. Вудхауза – даже в XX веке он блюдет викторианские ценности. Услугами камердинера пользовались холостяки или же престарелые джентльмены, которым требовался постоянный присмотр. Уж не поэтому ли Дживс так ревностно отгонял потенциальных невест от своего хозяина Берти Вустера? Женитьба означала бы расставание.
Визитной карточкой лакея (footman) была его представительная внешность. На эту должность брали мужчин высоких, статных и обязательно с красивыми ногами, чтобы икры хорошо смотрелись в обтягивающих чулках. Облаченный в ливрею, лакей прислуживал за столом и своим видом придавал торжественность моменту. Кроме того, лакеи разносили письма, открывали гостям дверь, приносили подносы из кухни и поднимали прочие тяжести (хотя карикатуры изображают, как лакей несет поднос со стопкой писем, в то время как горничная, надрываясь, тащит ведро с углем). Когда госпожа отправлялась по магазинам, лакей почтительно следовал за ней и нес покупки.
Владения мужской прислуги простирались и за пределами дома. Огромную роль в поместье играли садовники (gardener), создававшие настоящие шедевры в английских парках. В городских домах садовник был приходящим, он наведывался раз в неделю, чтобы подстричь лужайку и привести в порядок палисад. В работу на конюшне были вовлечены такие слуги, как кучер, конюх, грум, мальчики на побегушках и т. д. Согласно стереотипам, кучера были необразованными, плохо подготовленными к такой работе, жестокими с лошадьми, ленивыми пьянчугами, еще и вороватыми в придачу. Но поскольку викторианцы сурово относились к любой прислуге, ничего удивительного, что и о кучерах они были невысокого мнения.
К кучеру (coachman) предъявлялись следующие требования: он должен был отлично управляться с лошадьми, отличаться трезвым образом жизни, аккуратностью, пунктуальностью, хладнокровием во всех обстоятельствах. Для городского кучера умение хорошо водить карету было насущной необходимостью, поскольку лавировать по улицам было не так уж просто. В идеале городские кучера должны были проходить тренировку, т. е. служить подмастерьем у другого кучера. Для сельского кучера столь тщательной подготовки не требовалось. Его могли взять, что называется, от сохи. Если главным недостатком городского кучера было то, что рано или поздно он начинал кичиться своим положением, сельские кучера были по большей части ленивы – лошади заражались их апатией и еле ползли по дороге. По крайней мере, именно такими тупыми лентяями они зачастую предстают в английских пособиях по обустройству конюшни. Обязанности кучера заключались в том, чтобы вести карету, ухаживать за лошадьми, содержать в порядке упряжь и саму карету. Иногда ему приходилось чистить седла. Если в конюшне содержалось больше трех лошадей, в помощь кучеру нанимали подходящего мальчишку.
Семьи побогаче могли позволить себе еще и грума (groom). Его жалованье в 1870‑х начиналось от 60 фунтов в год и могло достигать 200–300 фунтов. Хороший грум с детства находился при лошадях и учился полезным навыкам у старших по рангу слуг. Хотя слово «грум» зачастую применяют к любым слугам, занятым в конюшне, в первую очередь оно означает работника, нанятого специально, чтобы содержать лошадей в наилучшей форме. Грум надзирал за чисткой лошадей, их рационом, прогулками и т. д.
Грум также сопровождал хозяев на конной прогулке, но скакал чуть поодаль, позади господ. Справочник по этикету 1866 года советует джентльменам захватывать с собой грума, если во время поездки будут присутствовать дамы. Дамам не советовали скакать в одиночестве, за исключением разве что сельской местности. Что касается незамужних особ, им следовало отправляться на прогулку не только в сопровождении грума, но еще и какого‑нибудь джентльмена, находящегося в доверии у их семей. Наверное, чтобы они приглядывали друг за другом – а не допустит ли кто из них какой‑нибудь вольности?
Работой большой конюшни руководил старший конюх (head‑ostler, foreman). Слабохарактерные люди на этой работе не задерживались. Чтобы держать штат в ежовых рукавицах, старшему конюху надлежало быть настоящим тираном, но вместе с тем человеком трезвым, ответственным и справедливым. Среди всего прочего, он закупал корм и следил за его качеством, мог договариваться с торговцами, приглашать рабочих для починки конюшни или вызывать ветеринара. Впрочем, не все старшие конюхи немедленно вызывали ветеринара в случае необходимости. Некоторые гордились тем, что и сами могут лечить лошадей, в одиночку или, на худой конец, позвав кузнеца на подмогу. Результаты такой самодеятельности зачастую были печальными.
Что касается женской прислуги, самой высокопоставленной должностью являлась гувернантка (governess), принадлежавшая к среднему классу. Но именно гувернантка и выбивалась из иерархии, потому что сами викторианцы не знали, куда ее отнести – к хозяевам или к слугам. Настоящей начальницей белых фартуков и чепцов являлась экономка (housekeeper), коллега, а порою и соперница дворецкого. Нанимать и рассчитывать горничных, закупать продукты, присматривать за работой по дому – вот лишь некоторые из ее обязанностей. Опытная экономка с легкостью отличала молодую баранину от старой, готовила вкуснейшие варенья и соленья, знала, как сохранить яблоки в течение зимы и мастерски нарезала окорок. Ее интересы простирались дальше буфета: среди всего прочего, экономка присматривала за поведением горничных, которым только дай завести кавалера! Английская литература сохранила немало образов экономок: тут и приветливая миссис Фэйрфакс, так радушно принявшая Джен Эйр, и недалекая миссис Гроуз из романа Генри Джеймса «Поворот Винта», и глубоко трагичный персонаж миссис Денверс из романа Дафны дю Морье «Ребекка». Но самый яркий тандем дворецкого и экономки, безусловно, запечатлен в романе японца Катцуо Исигуро «Остатки дня» – история невысказанной любви и утраченных возможностей на фоне огромного старинного поместья.
Личная горничная, или камеристка (lady’s maid), была женским эквивалентом камердинера. На эту работу претендовали особы миловидные, с покладистым нравом и грамотные. Камеристка помогала хозяйке причесываться и одеваться, чистила ее платья и стирала кружева и белье, заправляла ее постель, сопровождала во время путешествий. До массового производства кремов и шампуней все эти средства готовились в домашних условиях, зачастую камеристками. Пособия для слуг предлагают рецепты лосьонов от веснушек, бальзамов от прыщей, зубных паст (например, на основе меда и толченого угля). Очень часто камеристкам доставались поношенные платья хозяйки, так что и одевались они гораздо лучше остальной прислуги. По меркам XIX века, это была весьма престижная профессия.
Как утверждает «Руководство для слуг» 1831 года, «кулинария – это, строго говоря, наука, а кухарка – профессор » [17]. Действительно, приготовить обед в середине XIX века было настоящим подвигом, поскольку обеды состояли из нескольких блюд, включая пару десертов, а кухонное оборудование было весьма примитивным. По крайней мере, о такой роскоши, как духовка с температурным режимом, можно было лишь мечтать. Кухарка (cook) сама решала, как довести огонь в духовке (а то и в открытом очаге) до нужной температуры и не только не сжечь блюдо, но и угодить взыскательным вкусам хозяев. Работа была очень ответственная, учитывая, что к еде англичане относились со всей серьезностью. Добавить сюда нехватку эффективных моющих средств (в ход шла сода, зола, песок), отсутствие холодильников и миллиона современных приспособлений, муссирование тревожных слухов о вредных добавках, и становится ясно – работать на кухне было сложнее, чем в иной лаборатории.
От кухарки требовалась чистота, обширные познания в кулинарии и быстрая реакция. В зажиточных домах к кухарке приставляли помощницу, которая отвечала за уборку кухни, крошила овощи и стряпала несложные блюда. Незавидная обязанность мыть тарелки, сковородки и кастрюли доставалась судомойке (scullery maid). Халатность судомойки могла стоить жизни всей семье! По крайней мере, именно так вещали пособия по домоводству, предупреждавшие об опасности медных кастрюль, на которых выступает ядовитая патина, если их как следует не просушить.
В городских семьях среднего класса принято было держать как минимум трех служанок: кухарку, горничную и няню. Горничные (housemaids, parlourmaids) занимались работой по дому, причем рабочий день мог растянуться на 18 часов. Почти весь год он начинался и заканчивался при свечах, с 5–6 утра до тех пор, пока семья не отправлялась спать. Горячая пора наступала во время сезона, длившегося с середины мая до середины августа. Это была пора развлечений, обедов, приемов и балов, во время которых родители подыскивали выгодных женихов для дочек. Для слуг же сезон оборачивался кошмаром, поскольку они отправлялись спать за полночь, лишь с уходом последних гостей. А просыпаться приходилось в обычное время, спозаранку.
Труд горничных был тяжелым и нудным. В их распоряжении не было ни пылесосов, ни стиральных машин, ни прочей бытовой техники. Более того, когда достижения прогресса появились в Англии, хозяева не стремились их покупать. Зачем тратиться на машину, если ту же самую работу может выполнить человек? Коридоры в старинных усадьбах тянулись чуть ли не на милю, и их требовалось скрести вручную, стоя на коленях. Этой работой занимались горничные самого низшего звена, зачастую девочки 10–15 лет, так называемые tweenies. Поскольку работать приходилось рано утром, в темноте, они зажигали свечу и толкали ее перед собой по мере продвижения по коридору. И, разумеется, воду для них никто не грел. От постоянного стояния на коленях развивалось гнойное воспаление околосуставной слизистой сумки. Недаром это заболевание называется housemaid’s knee – «колено горничной».
Ханна Каллвик, горничная и одна из известнейших мемуаристок XIX века, так описывала свой типичный рабочий день 14 июля 1860 года: «Открыла ставни и зажгла огонь на кухне. Вытряхнула золу со своих вещей в мусорную яму, туда же выбросила всю золу. Подмела и вытерла пыль во всех комнатах и в зале. Разожгла огонь и отнесла наверх завтрак. Почистила две пары ботинок. Заправила постели и вынесла ночные горшки. Убрала со стола после завтрака. Помыла посуду, столовое серебро и ножи. Отнесла обед. Снова прибралась. Привела в порядок кухню, распаковала корзину с покупками. Двух цыплят отнесла миссис Брюэрс, передала хозяйке ее ответ. Испекла пирог и выпотрошила двух уток, потом зажарила их. Стоя на коленях, вымыла крыльцо и тротуар перед ним. Натерла графитом скребок перед ступенями, затем вычистила тротуар на улице, тоже стоя на коленях. Вымыла посуду. Прибралась в кладовке, тоже на коленях, и дочиста выскребла столы. Вымыла тротуар возле дома и протерла подоконники. В девять забрала на кухне чай для мистера и миссис Уорвик. Я была в грязной одежде, так что чай наверх отнесла Энн. Вымыла сортир, коридор и пол в судомойне, тоже на коленях. Вымыла собаку, потом вычистила раковины. Принесла ужин, который Энн отнесла наверх – я была слишком грязной и усталой, чтобы самой туда идти. Вымылась в ванне и пошла спать»
Помимо основных обязанностей, слугам доставались еще и довольно странные задания. От горничных иногда требовалось проглаживать утреннюю газету утюгом и сшивать страницы по центру, чтобы хозяину было удобнее читать. Господа с параноидальными наклонностями любили проверять своих служанок, засовывая под ковер монету. Если девушка забирала деньги, значит, нечиста на руку, если же монета оставалась на месте – значит, плохо мыла полы!
Интересно, что прислугу более высокого ранга – вроде дворецкого или камеристки – называли исключительно по фамилии. Вспомнить, хотя бы, Дживса из рассказов Вудхауза – настоящий реликт викторианской эпохи. Его хозяин, шалопай Берти Вустер, называет его исключительно по фамилии, и лишь случайно мы узнаем имя неутомимого камердинера – Реджинальд. Экономкам и кухаркам доставался почетный титул «миссис» вдобавок к фамилии, даже если они никогда не были замужем. Служанок попроще звали по именам, и то не всегда.
В некоторых семьях горничной придумывали новое имя, если ее имя уже «застолбила» одна из барышень или же простоты ради. Ведь служанки приходят и уходят, так зачем забивать голову их именами? Проще звать каждую новую Мэри или Сьюзен. Шарлотта Бронте упоминает и собирательное имя горничных – Абигайль.
В середине XIX века горничная среднего звена получала 6–8 фунтов в год, не считая денег на чай, сахар и пиво. Впрочем, журнал «Кэсселс» не советовал платить служанкам традиционные «деньги на пиво». Если горничная пьет пиво, то уж наверняка будет бегать за ним в кабак, источник всяческих неприятностей. Если же не пьет, то зачем развращать ее лишними деньгами? Хотя кухарки считали кости, шкурки кроликов, тряпки и свечные огарки своей законной добычей, «Кэсселс» и тут подставил им подножку. Специалисты по домоводству настаивали, что там, где служанкам позволено забирать себе остатки и ошметки, неминуемо начнется воровство. Лишь хозяйка должна решать, кого чем одаривать. Кухарки ворчали на таких советчиков, ведь продажа шкурок старьевщикам приносила хоть и маленький, но приятный довесок к жалованью.
Личная горничная хозяйки в середине века получала 12–15 фунтов в год плюс деньги на дополнительные расходы, ливрейный лакей – 13–15 фунтов в год, камердинер – 25–50. Кроме того, 26 декабря, в так называемый День подарков (Boxing day), прислуге доставалась одежда или деньги. Помимо жалованья, слуги рассчитывали и на чаевые от гостей. При отъезде гостя вся прислуга выстраивалась в один‑два ряда возле двери, так что для людей, стесненных в средствах, раздача чаевых была кошмаром наяву. Иной раз они могли отклонить приглашение только из страха показаться бедняком. Ведь если слуга получал скупую подачку, то при следующем посещении гостя мог игнорировать или переиначивать его приказы – с жадиной незачем церемониться.
Откладывая сбережения, слуги из богатых домов могли накопить значительную сумму, особенно если хозяева не забывали упомянуть их в завещаниях. После выхода на пенсию бывшие слуги нередко подавались в торговлю или открывали свое дело, хотя некоторые пополняли ряды лондонских нищих – тут уж как карта ляжет. Любимые слуги, в частности нянюшки, доживали свой век с хозяевами.
Англичане предпочитали, чтобы слуг можно было отличать по одежде. Когда горничная поступала на службу, в своем жестяном сундучке – непременном атрибуте служанки – у нее обычно лежали три платья: простое платье из хлопчатобумажной ткани, которое надевали по утрам, черное платье с белым чепцом и фартуком, которое носили днем, и выходное платье. Средняя стоимость платья для горничной в 1890‑х годах равнялась 3 фунтам – т. е. полугодовому жалованью несовершеннолетней горничной, только начавшей работать. Помимо платьев, горничные покупали себе чулки и туфли, и эта статья расходов была бездонным колодцем, ведь из‑за беготни по лестницам обувь снашивалась быстро.
В традиционную униформу лакеев входили брюки до колена и яркий сюртук с фалдами и пуговицами, на которых был изображен фамильный герб, если таковой у семьи имелся. Дворецкий, король прислуги, носил фрак, но более простого покроя, чем фрак хозяина. Особой вычурностью отличалась униформа кучера – начищенные до блеска высокие сапоги, яркий сюртук с серебряными или медными пуговицами и шляпа с кокардой.
Викторианский дом был построен так, чтобы разместить два отличных друг от друга класса под одной крышей. Для вызова прислуги устанавливали систему звонков, со шнурком или кнопкой в каждой комнате и панелью в подвале, на которой было видно, из какой комнаты пришел вызов. Хозяева проживали на первом, втором и иногда третьем этаже. У камердинера и камеристки были комнаты, зачастую смежные со спальней хозяев, кучер и грум жили в помещениях возле конюшни, а у садовников и дворецких могли быть небольшие коттеджи.
Глядя на такую роскошь, слуги нижнего звена наверняка думали: «Везет же некоторым!» Им приходилось спать на чердаке, а работать – в подвале. Когда газ и электричество стали широко использоваться в домах, их редко проводили на чердак – по мнению хозяев, это было непозволительной тратой. Горничные ложились спать при свечах, а холодным зимним утром обнаруживали, что вода в кувшине замерзла и чтобы хорошо умыться, потребуется как минимум молоток. Сами же чердачные помещения не отличались эстетическими изысками – серые стены, голые полы, матрасы с комками, потемневшие зеркала и растрескавшиеся раковины, а также мебель в разной стадии умирания.
От подвала до чердака – большое расстояние, а хозяевам вряд ли понравится, если слуги снуют по дому без веской на то причины. Эта проблема решалась наличием двух лестниц – парадной и черной. Лестница, этакая граница между мирами, прочно вошла в викторианский фольклор, но для слуг она была настоящим орудием пытки. Им приходилось носиться по ней вверх и вниз, таская тяжелые ведра с углем или с горячей водой для ванны. В то время как господа обедали в столовой, слуги столовались на кухне. Их рацион зависел от доходов семьи и от щедрости хозяев. В некоторых домах обед для слуг включал холодную птицу, овощи, ветчину, в других прислугу держали впроголодь. Особенно это относилось к детям и подросткам, за которых некому было заступиться.
До начала XIX века слугам не полагались выходные. Каждая минута их времени всецело принадлежала хозяевам. Но в XIX веке хозяева стали давать служанкам выходные или разрешать им принимать родственников (но ни в коем случае не ухажеров!). А королева Виктория устраивала ежегодный бал для дворцовых слуг в замке Балморал.
Отношения между хозяевами и слугами зависели от многих факторов – и от общественного положения хозяев, и от их характера. Обычно чем более родовитой была семья, тем лучше в ней относились к прислуге. Аристократам с длинной родословной не требовалось самоутверждения за счет прислуги, они и так знали себе цену. В то же время нувориши, чьи предки относились к «подлому сословию», могли третировать слуг, тем самым подчеркивая свое превосходство. Следуя завету «возлюби ближнего своего», часто господа заботились о слугах, передавали им поношенную одежду и вызывали врача, случись им заболеть, но это вовсе не означало, что прислугу считали равной себе. Барьеры между классами поддерживались даже в церкви – в то время как господа занимали передние скамьи, их горничные и лакеи садились на задних рядах.

(Материал взят с сайта secrethistory.su)

@темы: Матчасть

---

Траур в викторианской Англии

[Very Black Butler]

Англия времён королевы Виктории - особый случай. Королева так тяжело переживала кончину своего супруга, что не только сама скорбела до конца жизни, но и для своих подданных ввела жёсткие правила, регламентирующие ношение траура.
Викторианцы после смерти близкого человека старались заполучить вещицу, принадлежавшую умершему. Чаще всего это были драгоценности, какие-то побрякушки, а иногда даже локоны волос. В то время были распространены такие украшения, как волосы, вплетенные в ювелирные изделия, или локон волос в медальоне. Браслеты и ожерелья, сотканные из волос и образующие причудливые плетеные конструкции, до сих пор можно найти в антикварных магазинах и на аукционах, и подобные украшения могут быть довольно красивыми. Также волосами инкрустировали камеи – ювелирные украшения, которые тогда были очень популярными. И, как будто этого всего мало, встречались кольца, в которых вместо драгоценного камня был вставлен зуб покойника.
Траурные медальоны, которые носит Гробовщик, весьма типичная вещь для этой эпохи.

После появления фотографии викторианцы часто начали фотографироваться в компании покойного родственника. Многие люди делали целые семейные фотографии с трупом или фотографии всех детей вместе с умершим ребенком. Мертвых часто гримировали и усаживали на стул, чтобы фото выглядело более естественно. Иногда, после смерти ребенка семья держала труп в комнате, которую украшали свежими цветами из сада (чтобы создать видимость того, что ребенок просто отдыхает, да и чтобы перебить запах). Вместо того, чтобы похоронить тело в кратчайшие сроки, его держали в доме и даже переодевали, будто ребенок живой.

Впервые период траура был провозглашен, когда королева Виктория потеряла своего любимого мужа Альберта. Сама королева до конца жизни носила черные одежды и оплакивала умершего супруга. А все остальные граждане по её указу должны были в течение двух лет после смерти своих родных пребывать в глубоком трауре. В это время не разрешалось попадания света солнца в дом, зеркала закрывали тканью, чтобы через них не пробралась душа умершего, а часы останавливали в час смерти человека.
Вдовам не разрешалась никакая общественная деятельность, кроме церковных служб. В случае смерти одного из родителей требования к детям были аналогичными. А когда умирал ребенок, родители должны были скорбеть в течение девяти месяцев. В случае смерти других родственников «требовался определенный период траура в зависимости от того, насколько они близки были семье».

Одежда, которую можно было носить во время траура, была строго регламентирована. Вдова могла надевать только черное креповое платье с черным капотом и вуалью. Единственными деталями одежды не черного цвета являлись воротник и манжеты, которые должны были быть белыми. Тяжелая черная вуаль была необходима в общественных местах, чтобы никто не видел заплаканные от горя глаза, а также нужно было надевать черные перчатки.
Через три месяца разрешалось использовать более легкую черную вуаль. Что интересно, врачи того времени активно возражали против использования крепа для траурных одеяний. Как они утверждали, «краска крепа попадает в чувствительные ноздри, приводя к простудным заболеваниям, а также может вызвать слепоту и катаракту». Мужчины же были обязаны носить только черные шляпы и перчатки. Иногда добавляли черную повязку, чтобы показать свой траур.
Виновницей всех этих строгих правил, связанных со смертью, была королева Виктория. Она правила Великобританией с 1837 года до своей смерти в 1901 году. В молодости Виктория была полна красоты и жизни и обожала мужа мужа и детей и с удовольствием выполняла свои монаршие обязанности. Но смерть её мужа Альберта, который скончался в 1861 году от тифа, окрасила её жизнь в чёрные тона.
После смерти Альберта слуги по-прежнему приносили бритвенные принадлежности в его комнату каждое утро, а также им было запрещено менять в комнате хоть что-либо . Слуги должны были носить черные одежды в течение трех лет после смерти принца. Вещи Альберта можно было увидеть по всему дворцу, в любом помещении, которое могла посетить королева. И даже несмотря на такие странности, критиковать королеву Викторию никто не осмеливался.

Когда кто-то из членов семьи умирал, зеркала в доме занавешивали темной тканью. Зеркала держали закрытыми минимум год. Если в доме падало и разбивалось зеркало – это считалось верным признаком того, что кто-то в семье обязательно на днях умрет. А если кто-то все же умирал, часы во всем доме останавливали ровно в момент его смерти. Люди искренне верили, что, если этого не сделать, то это принесет новые смерти и неприятности. А вот выносили мертвецов из дома головой вперед, чтобы за ним «не последовали» остальные члены семьи.
При всем этом, особой популярностью в викторианскую эпоху пользовались гробы с колокольчиками. Вот, вроде бы, умер и умер, но на всякий случай трупы не хоронили почти неделю, да и потом вешали над могилой колокольчик, на случай, если покойный окажется по стечению обстоятельств жив и здоров и, очнувшись в могиле, сможет сообщить всему свету, что его надо выкопать. Страх быть похороненным заживо был настолько велик, что колокольчики крепили на всякий случай ко всем, кого закапывали в землю, даже к трупу с явными следами разложения. Чтобы совсем облегчить потенциальному живому задачу, колокольчик соединяли цепочкой с кольцом, которое одевали на указательный палец покойного.
В каноне этот момент обыгран в арке Book of Murder при фальшивых похоронах Себастьяна.

www.livemaster.ru/topic/1057231-viktorianskie-t... - более подробная статья про траурные украшения Викторианской Англии.

@темы: Матчасть

---

Некролог Анджелины Даллес

[Very Black Butler]

ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА ДЖЕКА ПОТРОШИТЕЛЯ

The Times стало известно, что на тридцать четвертом году жизни трагически погибла баронесса Анджелина Даллес, в светских кругах более известная под именем мадам Ред. Полиция утверждает, что она стала последней жертвой Джека Потрошителя. После ее гибели он прекратил свои зверства и исчез. Тайна его личности останется нераскрытой.
Лондон скорбит по Анджелине Даллес, самоотверженной, доброй женщине, чья репутация врача и акушера была поистине безупречной. Она спасала многие жизни, и женщины могли найти в ней лишь сострадание и самое чистое сердце, и бесконечно доверяли ей жизнь и здоровье, свои и своих детей. Королевский лондонский госпиталь нескоро оправится от этой потери.
Поразительно, как мадам Ред удавалось сохранить в себе столько доброты и самоотверженности после всего, через что ей довелось пройти. Страшная авария унесла жизнь ее мужа, барона Барнетта и их неродившегося ребенка, навсегда лишив ее надежды на семейное счастье и возможности иметь детей. Позже в страшном пожаре в поместье Фантомхайв погибла ее семья.
Несмотря на горечь утраты, Анджелина Далесс, которую многие знали и любили как Анну Ред, до последнего оставалась ангелом-хранителем для каждой женщины Лондона.
Церемония прощания и молебен состоятся 1 марта 1888 года в церкви св. Николая.

@темы: Архив редакции

---

Викторианская мода

[Very Black Butler]

Небольшой экскурс в историю викторианского платья.

Основная идея: кружева, складки, изящные линии силуэта. Мода викторианской эпохи подчеркивала утонченность самого периода, который сами англичане считают вершиной цивилизации. Обращаю внимание на то, что стиль ампир ушел в прошлое. В моде тюрнюры, утягивающие талию корсеты и мужские силуэты в дамских платьях.

Костюм в целом: «Приличная» одежда покрывала все тело, кроме рук и головы, хотя и они зачастую были покрыты перчатками и шляпами. Это время вершины пуританского ханжества, поэтому обнаженная кожа запястья приравнивается к стриптизу.
Мужская одежда: брюки, пальто, пиджак, кепи для представителей низшего класса, котелок для среднего класса, и цилиндр для тех, кто принадлежал к высшему обществу (иногда цилиндр надевали и представители среднего класса во время официальных мероприятий). В церкви мужчина оставался в головном уборе.
Женская одежда: платья с юбкой, достаточно длинной, чтобы закрывать ноги. Демонстрировать лодыжки, покрытые только чулками, было делом рискованным, в обществе это не одобрялось.

В это время были изобретены искусственные красители для ткани, поэтому Лондон накрыла феерия цветов и оттенков в одежде.
Так же начинали появляться в одежде шахматный узор и клетка, но были еще не достаточно распространены.

Гардероб женщины включал в себя следующие предметы (но не ограничивался ими): платье для приемов, платье для визитов, платье или костюм для прогулок, платье для верховой езды, платье для путешествий, платье для езды в карете, бальное платье для частных балов, платье для светских раутов (или домашних вечеринок), бальное платье для общественных балов, бальное платье для мероприятий с обедом, бальное платье только для танцев, бальное платье для костюмированного бала, платье для ужина.
Гардероб мужчины состоял из одежды для визитов и прогулок с леди, для верховой езды, для охоты верхом, для охоты пешком, для визитов в клуб, для посещения кулачных боев, для обедов дома, для обедов вне дома, для балов, нарядного костюма, смокинга и карточной или другой азартной игры. Самым типичным элементом одежды являлся черный сюртук или фрак, для выхода в свет -- белый галстук и фрак.

Возможно, фраза «одежда делает мужчину» появилась именно в викторианскую эпоху. Викторианская одежда в большой степени символизировала то, кем являлся человек, чем он занимался, и какая сумма лежала на его счету в банке.

Аксессуары: возможно, в них даже большая необходимость, чем непосредственно в платье.
Для мужчин: шелковые чулки, качественная обувь (массовое производство обуви в это время уже поставлено на поток и ее можно купить в магазине, но состоятельные люди предпочитают шить на заказ, как и платье), важный статусный элемент -- зонт. У богатых был свой зонт, бедные брали зонты напрокат в дождливую погоду. Трость так же обязательный элемент костюма, могла состоять из нескольких частей (да, внутрь можно было спрятать не только стилет, но и флакон с парфюмом). В моду вошли очки, но только как декоративный элемент -- линзы из них вынимались.
Мужчины, как и женщины, носят под одеждой корсет. Появились кальсоны.
Шелковый шарф или шейный платок был так же обязательным элементов.
Без головного убора и перчаток появляться на людях неприлично.
Для женщин: шелковые чулки, корсет, делавший талию очень тонкой, зонт или трость, очки -- тут все как у мужчин. Шея покрывалась шелковым шарфом, для выхода в свет допускались порой открытые плечи и ключицы.
Самая важная деталь одежды женщины -- шляпка и перчатки. В моду как раз вошли шляпки-боннетки, украшенные перьями и кружевами, но широкополые, богато украшенные шляпы еще не окончательно утратили популярность.
В это время женщины носят удобные ботинки на каблуках, зачастую высокие, до щиколотки.

В заключение, по просьбам трудящихся, рубрика: "Как собрать викторианский костюм из шкафа". Если по каким-то причинам вы не можете сшить костюм, воспользуйтесь нашим рецептом:
Для мужчин: белая рубашка с высоким воротником и манжетами, шейный платок, жилет, фрак или черный пиджак, свободные черные брюки и ботинки. Это простая и удобная база, остальное зависит от тщательности подбора аксессуаров.
Для женщин: возьмите нижнюю юбку, дальше две или три верхних. Верхняя юбка полностью уйдет в тюрнюр, красиво задрапируйте и заколите булавкой. Из-под нее могут красиво спадать нижние. Если их несколько, можно заколоть их так, чтобы одна виднелась из-под другой (но не нижняя!). Возьмите пышную блузку и приталенный женский пиджак (если он будет с баской, вообще хорошо). Дальнейшее так же зависит от тщательного подбора аксессуаров.
Для бедных: возьмите рубашку, которая выглядит не очень белой, придерживайтесь в одежде коричневых, зеленых и серых цветов. Помните, что бедняки не могли позволить себе белого цвета и дорогих крашеных тканей.
Для слуг: слуги носят униформу. Горничные носят темные платья с воротничками и манжетами и пышные юбки, передник обязателен. Мужчины-слуги одеваются в простую одежду. Можно ограничиться рубашкой и жилетом.

Где посмотреть на викторианский костюм?
Фильмы "Джейн Эйр", "Молодая Виктория"
Сериалы "Виктория", "Аббатство Даунтон".

@темы: Костюм

---

Портные в викторианскую эпоху: информация, использующаяся в игре

[Very Black Butler]

В это время в Лондоне еще не были популярны магазины готового платья. Состоятельные семьи шились на заказ у портных. Как правило, вся семья -- у одного портного.
Чтобы на игре было проще ориентироваться, мы сократили количество портных для игроков до трех исторических фамилий и одной каноничной.

1) Ателье "Джеймс Пул" на Севил-Роу. Входит в "Большую шестерку". Один из первых и популярных лондонских портных, его лавка существует с 1823 года. Сам он постепенно отходит от дел, передавая дела своему сыну Генри. Говорят, скоро у ателье сменится владелец и вывески.
2) Ателье "Андерсон-Шеппард" на Севил-Роу. Входит в "Большую шестерку" Севил-Роу, авторитетное и аристократичное место. Здесь заказывают одежду семья Мидфорд и прочий цвет английского общества. Покойная мадам Ред так же пользовалась услугами этого заведения.
3) Ателье "Ханстман и сыновья", так же часть "Большой шестерки", особенно любимо виконтом Друиттом.

Момент, значимый для антуража: на верхней одежде персонажа мастерская группа рекомендует иметь бирочку с меткой портного.

Что касается одежды для менее состоятельных граждан: малообеспеченные семьи сами шили себе одежду.
Либо ходили в магазин поношенного платья и брали одежду там. До них ее могло носить несколько человек.

Так же важной частью английской жизни являлись шляпники, перчаточники и модистки. Самой известной в Лондоне является модитска Нина Хопкинс. Ателье Хопкинс много поколений одевает семью Фантомхайв.

@темы: Костюм

---

Некролог Винсента Фантомхайва

[Very Black Butler]

ГОД ПРОДОЛЖАЕТ НАНОСИТЬ УДАРЫ

The Times с прискорбием сообщает о том, что 14 декабря 1885 года на тридцать пятом году жизни скончался граф Винсент Фантомхайв. Меценат и ученый, человек незаурядного ума и выдающейся щедрости, он навсегда останется в наших сердцах примером настоящего джентльмена.
С ранней юности граф Фантомхайв доказал свою целеустремленность и чувство ответственности, когда под его руководством Синий корпус Уэстонского колледжа впервые за долгие годы одержал победу в ежегодном турнире по крикету.
На службе Её Величеству граф проявил себя как безукоризненный джентльмен, приложивший все силы к сплочению общества. Его благотворительные балы и приемы надолго запомнятся не только безукоризненностью вкуса и стиля, но и особым настроем духа: граф Фантомхайв вдохновлял нас всех становиться лучше, наполнял жизни особенным светом, благородством и стремлением к достижениям.
Увы, но в это Рождество поместье Фантомхайв не распахнет двери, приветствуя гостей: чудовищный пожар оставил от гордого особняка лишь угли, унес жизнь хозяина, хозяйки (леди Рейчел Фантомхайв, урожденной Даллас) и их малолетнего сына и единственного наследника Сиэля Фантомхайва.
Церемония прощания и торжественный молебен состоятся 23 декабря в 12:00 в церкви св. Николая.

@темы: Архив редакции

---

Первая общая встреча

[Very Black Butler]

Напоминаем игрокам, что в этот понедельник 5 декабря будет первая общая встреча игроков с мастерами.
Начиная с 20.00 в Му-му на Лубянке, в нижнем зале.

запись создана: 28.11.2016 в 22:02

---

Магия и ритуалистика

[Very Black Butler]

Магия
В старой доброй Англии магии не существует. При этом каждый персонаж волен верить во что ему угодно и вести себя в соответствии со своими убеждениями: есть религия, суеверия, модное в высшем свете увлечение спиритизмом, наука в конце концов. Важно понимать, что столкновение с необъяснимыми явлениями не является для англичанина привычным делом.
Тем не менее, персонаж может подвергнуться сверхъестественному воздействию со стороны другого персонажа или игротехника. Оно обозначается словесным маркером «Воздействие» и описанием действия. Производится очень быстро, быстрее чем описывается словами. Прервать воздействие нельзя, если на вас начали воздействовать – дослушайте, пожалуйста, как именно. Персонаж, умеющий и имеющий право совершать сверхъестественное воздействие, имеет при себе сертификат на этот тип воздействия и должен предъявить его по требованию жертвы, но мастера рекомендуют верить друг другу на слово. В сертификате прописано, как именно, на кого и при каких условиях можно успешно применить данное воздействие. Персонажи, не имеющие сертификата на определенное воздействие, просто его не производят. Персонажи-люди сертификатов по умолчанию не имеют. Возможны исключения. Если вы считаете, что у вас есть средство защиты от объявленного вам воздействия (например свой собственный сертификат на что-то), у вас есть примерно 5 секунд, чтобы заявить встречное воздействие по тем же правилам. Считается, что оба воздействия происходят одновременно.
Пример сверхъестественного воздействия: персонаж А использует магию на персонажа Б. Для этого ему надо сказать "Воздействие. Делаю то-то и то-то", предъявляет сертификат и объясняет, что именно он делает. Если персонаж Б считает, что может этому помешать, он предъявляет свой сертификат.

Ритуалистика
Но это не значит, что люди бессильны перед лицом неизведанного. Всем персонажам, включая людей, доступен ритуал – последовательность действий, направленных на попытку повлиять на сверхъестественные сущности. Ритуал занимает столько времени, сколько он занимает в реальности, и может быть прерван. Обязательной составляющей любого ритуала является словесная декларация действий и намерений, прочие составляющие могут быть любыми. Если ритуал требует произнесения речи или молитвы, она звучит по-русски. Ритуал может проводить кто угодно, если имеет хотя бы общее представление о том, как он проводится. Сверхъестественные сущности знают точно, какие именно составляющие ритуала какой эффект оказывают (это прописано в их вводной), и реагируют в соответствии с этим знанием. Если сверхъестественной сущности, на которую вы хотите повлиять, в поле зрения нет, ритуал проводится в присутствии игротехника. Успешность ритуала и его эффект оценивается игротехником или сущностью, на которую направлено действие ритуала. Если вы видите, что на вас пытаются повлиять ритуалом, и при этом не знаете, что из этого должно получиться – этот ритуал на вас не действует, как реагировать – решать вам. На персонажей-людей ритуалы не действуют по умолчанию. Возможны исключения.
Пример ритуала: группа персонажей прочитала в старинной книге про ритуал, который позволяет говорить с духами умерших, и желает узнать, где спрятаны сокровища пирата Флинта. Они стараются максимально близко к описанию в книге воспроизвести условия для успешного призыва, как они их понимают: готовят доску, зашторивают окна, зажигают свечи, садятся за стол, берутся за руки, и один из них произносит: «Мы, собравшиеся за этим столом, взываем к духу капитана Джона Флинта, чтобы задать ему вопрос». Присутствующий игротехник оценивает успешность ритуала по заранее известным ему критериям, и, если все сделано правильно, что-то происходит. Или не происходит, если какие-то критичные условия не исполнены: неправильно названо имя, свечи не того цвета, на самом деле нужно не браться за руки, а положить их на стол ладонями вниз и т.п.
Пример ритуала, направленного на присутствующую сверхъестественную сущность: персонаж А приближается к персонажу Б с угрожающим видом, и персонаж Б считает, что персонаж А – демон. Персонаж Б хватается за крест/пистолет/что-угодно еще, выставляет его перед собой и произносит молитву. Персонаж А либо не реагирует, если не сработало, либо убегает прочь, крича и дымясь.
Для отдельных персонажей на игре будут доступны другие виды сверхъестественного взаимодействия, они будут даны во вводных.

запись создана: 12.10.2016 в 16:30

@темы: Правила

---

Правила по ядам и веществам

[Very Black Butler]

В эти правила могут вносится дополнения в процессе. По желаниям игроков мастерская группа может расширить список. Или нет.

Яды
На игре есть два вида ядов. Оба вида ядов смертельны, противоядий не предполагается.
- порошок. Этот яд моделируется корицей. Яд подсыпается жертве в бокал, после чего убийца сообщает об этом мастерами или игротеху. Жертва, выпив что-то в чем ощутимо есть корица, сообщает об этом ближайшему мастеру или игротеху и идет умирать в соответствии с правилами по смерти, пункт "смерть от яда".
- внутривенный ввод вещества. Если у убийцы есть возможность убить с помощью особого вида яда, который вводится в кровь с помощью шприца, убийца должен на пять секунд (счет идет вслух, но тихо) прижать шприц к обнаженному участку на теле жертвы. В этом случае не действуют правила по убийству, действие может быть совершено прилюдно. Жертва идет умирать следуя правилам по смерти.

Афродизиак
Афродизиак моделируется клубничным сиропом, подлитым в напиток жертве. (Соответственно сначала подливший сообщает мастерам или игротехам, что и куда он подлил, потом тот, кому досталась вся радость). Эффект длится тридцать минут, работает на отыгрыш в зависимости от характера персонажа. Афродизиак возбуждает нервную систему человека или тех, чья нервная система схожа с человеческой. Эффект срабатывает на объект наибольшей привязанности либо (в отсутствие такового) на первого встречного.

Кокаин
Кокаин моделируется сахарным песком. Если вы очень уж привязались к этой милой привычке и сохраняете ее даже в гостях, помните: это могут одобрить не все вокруг! Для того, чтобы употребить необходимую дозу, вам надо сделать дорожку из сахара на запястье руки и слизать. Эффект длится час, на отыгрыш в зависимости от характера персонажа и его приверженности этой маленькой слабости.

Опиум
Опиум моделируется кальяном, если кому-то в этом поместье очень нужна опиумная курильня. Под легкую эйфорию опиумных дымов попадают все, кто провел в дымном помещении больше пяти минут. Эффект длится пятнадцать минут.
Трубки с опиумом моделируются вейпом, эффект длится пятнадцать минут при тесном общении с курильщиком в дыму на протяжении пяти минут.

Морфин
Морфин - наше главное лекарство! Помните об этом, любую боль обязательно снимет морфий. И вообще морфий всегда поможет, при любой ситуации. И лечит алкогольную и опиумную зависимость! Врачи ценят морфий, писатели ценят морфий, все ценят морфий.
Моделируется солью, растворенной в воде. Эффект ясности сознания, успокоения и сладких морфийных снов -- на отыгрыш игрока, эффект длится пятнадцать минут, морфин приравнивается к первой медицинской помощи (+1 хит)

Алкоголь
Вино моделируется вишневым соком, виски -- черным несладким чаем, который разливают из бутылки. (так же - бутылкой, а не содержимым) может моделироваться херес, бренди и портвейн.
Но настоящие англичане, конечно, предпочитают чай.

@темы: Правила

---

Правила по смерти и посмертию

[Very Black Butler]

Дорогие игроки! Смерть - это такое прискорбное событие, которое может произойти со всяким. Но умереть можно по-разному. Поэтому просим вас внимательно изучить правило по смерти и посмертию.

Насильственная смерть

Смерть от пули
- если в вас выстрелили в упор: считается, что смерть наступила мгновенно, хиты = 0, ваше тело лежит там, где его застрелили, см. пункт "Посмертие".
- если в вас выстрелили издалека: считаете с убийцей разницу урона, которая нанесена, дальше при не оказанни вам первой медицинской помощи хиты понижаются из расчета 1 хит в 5 минут. За это время вы можете попытаться что-то сделать (оставить кровью слово "Рейчел", например)))). Далее см. пункт "Посмертие"

Смерть от яда
- на игре есть две разновидности яда, оба действуют с затяжным эффектом, но смертельно. Если вас отравили, яд начинает действовать через 30 минут после того, как вы приняли жидкость, содержащую яд, или яд иным способом попал к вам в кровь. Как только вы входите в контакт с ядовитым веществом, сообщите об этом ближайшему мастеру или игротеху. Через полчаса падаете там, где стоите. Перейдите к пункту "Посмертие"

Смерть от падения с высоты
- если вас столкнули с лестницы или крыши, считается, что вы сразу получаете травму, несовместимую с жизнью. Ваше тело остается на месте, хиты обнуляются, перейдите в пункт "Посмертие".

Смерть от удара ножом
- ударить ножом так, чтобы убить сразу и точно, могут не все. Если убийца точно может, вы об этом узнаете. Если нет -- скорее всего, вы еще живы, для вас работает правило разницы хитов и 1 хит в 5 минут. Вы можете защищаться и действовать, далее в случае если вам не указали первую медицинскую помощь, перейдите в пункт "Посмертие".

Смерть от удушья
- помните, что человека нельзя задушить быстро. Убийца считает от шестидесяти до одного. Как только счет заканчивается -- вы умерли. Если до этого кто-то вмешается и спасет вас, вы остаетесь живы. Если нет -- см. пункт "Посмертие".

Смерть от потери крови
- если вы легко ранены колющим предметом, но никто не оказал вам первую медицинскую помощь в течение сорока минут, то вы умираете от потери крови и смотрите пункт "Посмертие".

Смерть от болевого шока
- если вы легко ранены не-колющим предметом, но никто не оказал вам первую медицинскую помощь в течение сорока минут, то вы умираете от болевого шока и переходите в пункт "Посмертие".

Ненасильственная смерть

Смерть от старости
- если вам много-много лет, вы можете умереть от старости, просто потому, что придет ваш срок. Или потому, что с вами произойдет что-то ужасное. Всякое бывает. Такова жизнь, и она конечная. Перейдите в пункт "Посмертие".

Смерть от болезни
- если в своей заявке персонажа вы прописываете какую-то болезнь (а на дворе 1889, очень много болезней, да...) то она может повернуться очень неприятной стороной. Например, вы умрете. В этом случае, перейдите в пункт "Посмертие".


Самоубийство
Совершить самоубийство можно следующими способами:
- застрелиться
- повеситься
- сброситься с большой высоты
- зарезаться
В каждому из этих случаев считается, что самоубийство совершено успешно, если только кто-то не остановил вашу руку до того, как вы нанесли себе смертельный удар или не вынул вас из петли.
Моделирование самоубийства: берете предмет, с помощью которого собираетесь покончить с собой, и начинаете вслух обратный отсчет по количеству имеющихся у вас хитов. Последняя цифра прозвучала - вы мертвы.
С вами ничего не происходит. Вы лежите и ждете, пока за вами придут. См. пункт "Посмертие" с одним отличием: вас забирают после коммуникации со Жнецом, поэтому на месте смерти вы оставляете деталь одежды и записку что именно произошло.
Помните: самоубийцы попадают в ад. Насилие над собой -- страшный грех.

Посмертие
Итак, поздравляю, вы умерли.
Ваше тело лежит в том месте, кто случилось сие печальное событие. Вы не шевелитесь. Вы труп.
К вам приходит Жнец. Совершите коммуникацию со Жнецом. Отдайте жнецу свою душу. Оставайтесь на месте.
Продолжайте лежать где лежали, пока вас не обнаружат: горничной полагается поднять крик, полиция обязана осмотреть место происшествия, священник -- отмолить вашу грешную душу, детективы-любители сделать свои выводы... Потерпите, это недолго.
После этого к вам придет один из мастеров с конвертом, в котором будет ваша дальнейшая судьба, и расскажет, что с вами происходит. Помните, смерть -- это только начало. Ваша игра не заканчивается. Но вот кем вы вернетесь в игру, зависит от вас, и только от вас, оттого, кем вы были при жизни, и сохранили ли чистую душу.
Зато вы совершенно точно будете знать, что там, за гранью, есть что-то. Или кто-то.



 

запись создана: 12.10.2016 в 16:31

@темы: Правила